Ушли не прощаясь

Кризис спровоцировал волну банкротств красноярских компаний. Для большинства из них камнем на шее оказались долги по кредитам и налоговым отчислениям.

Впервые месяцы кризиса, как говорят местные юристы, банкротств среди красноярских компаний практически не было — у многих еще теплилась надежда выкарабкаться, какое-то время они держались на тающих собственных ресурсах и кредитных средствах. Да и сами кредиторы готовы были еще ждать и идти на отсрочки долгов.

«Лед тронулся» в конце 2008 г. — на это время пришелся пик банкротств, когда около 300 красноярских компаний были признаны банкротами. Всего же, согласно данным Арбитражного суда Красноярского края, с начала 2008 г. до настоящего момента обан­кротились более 600 местных предприятий. И это, по мнению экспертов, только вершина айсберга — множество мелких компаний ушли с рынка «не прощаясь». Просто закрывали офисы и прекращали деятельность, минуя официальную процедуру банкротства.

«АЛПИ» и «КрасЭйр» потянули на дно сотни компаний

Самыми «громкими» банкротствами последних лет в местном бизнесе эксперты безого­ворочно назвали крах авиакомпании «КрасЭйр» (признана банкротом в апреле 2009 г.) и розничной продуктовой сети «АЛПИ» (декабрь 2009 г.) Масштабы бизнеса этих пред­приятий были таковы, что банкротства других красноярских компаний не идут с ними ни в какое сравнение. Более того, сами уходя на дно, эти гиганты потянули за собой другие предприятия, счет которым идет на сотни.

«Только наша компания ведет дела около десяти предприятий, бывших контрагентов „АЛПИ“. Большинство из них — поставщики, с которыми сеть не рассчиталась за про­дукцию. И это только малая часть компаний, у которых есть финансовые претензии к разорившейся сети. Причем суммы исков доходят до огромных размеров — от 1 до 200–250 миллионов рублей», — говорит директор юридической компании «Фор­сайт» Лилия Максина. Ситуация с партнерами и бывшими структурами «КрасЭйр» примерно та же — большинство из них обанкротились или до сих пор проходят процедуру банкротства.

Эксперты уверены, что негативные последствия банкротств «АЛПИ» и «КрасЭйр» будут ощущаться еще не один год и повлекут за собой новые банкротства местных компаний. Сейчас долги предприятий взыскивают с их поручителей и компаний-партнеров. Так, с «Сибирской губернии» сейчас пытаются взыскать долги «АЛПИ». Эксперты не исклю­чают, что компанию в недалекой перспективе тоже ожидает банкротство.

Банкам не выгодно банкротить должника

Одна из основных причин, толкающих компании к банкротству, — долги по кредитам. Эксперты говорят, что в докризисный период предприятия брали заемные средства, не рассчитывая собственные силы. В кризис некоторые прибегали к заемным сред­ствам, чтобы рассчитаться с долгами, тем самым накапливая цепочку кредиторов. В итоге многие компании оказались не в состоянии погасить не только сами долги, но и даже проценты по ним.

При этом, как утверждают эксперты, сами банки крайне редко прибегали к силовым методам воздействия на должников и очень редко выступали инициаторами банкрот­ства. Особенность процедуры банкротства такова, что если у должника нет или не хва­тает денег и имущества, то все судебные расходы оплачивает заявитель, то есть кре­дитор. Поэтому банку, который и так потерял деньги, не выгодно инициировать процедуру банкротства.

«Им выгоднее занять выжидательную позицию, тем более что банковские кредиты, как правило, обеспечены — либо залогом, либо поручительством. То есть в крайнем случае банк мог взыскать долг с поручителя или забрать залог. Как, например, в случае с той же „АЛПИ“, когда Сбербанку отошли помещения сети, бывшие у него в залоге», — поясняет Лилия Максина.

Сами банкиры подтверждают, что у них не было интереса банкротить клиента. Более того, по их словам, банку выгоднее даже поддерживать должника, например, реструкту­ризировать долг, давать отсрочки и т. д.

«Зачем банку банкротить клиента? Из него ведь нужно еще „вытащить“ долг, и жела­тельно с процентами. Что касается залога, то его никогда не поздно востребовать, но — вопрос — выгодно ли? Допустим, кредит был выдан в 2008 году, и совсем не факт, что залог по нынешним временам будет соответствовать его размеру. Кроме того, залог ведь нужно еще как-то реализовать, что бывает далеко не просто», — сказал руководитель одного из красноярских банков.

Однако сами предприниматели лишь частично подтверждают мнение экспертов. По их словам, далеко не все банки заняли в кризис лояльную позицию по отношению к компаниям-должникам. Некоторые действовали достаточно жестко в вопросе возврата долгов.

«Сам я в ситуации должника в период кризиса не оказывался, но из общения с парт­нерами знаю, что мелкие и средние банки, действительно, пытались войти в положение клиента, предложить какие-то обоюдовыгодные варианты. Что касается крупных учреж­дений, в первую очередь „монстров“ банковского рынка, то они заняли жесткую пози­цию», — говорит генеральный директор ГК «Сибит Systems» Анатолий Сергеев.

Все же эксперты сошлись во мнении, что банки очень редко прибегают к такой мере, как банкротство должника. Чаще инициаторами этой процедуры выступали контрагенты компании, имеющие к ней финансовые претензии, либо сами собственники, когда пони­мали, что законно обанкротиться будет выгоднее, чем пытаться продолжать бизнес.

Проще признать себя банкротом, чем заплатить налоги

Более половины дел о признании финансовой несостоятельности компаний были инициированы налоговыми органами. Сами предприниматели в интервью «ДК» в послед­нее время все чаще отмечают, что местные налоговики значительно ужесточили методы работы по взысканию «недоимок» в казну. Причем бизнесмены считают, что зачастую претензии налоговых органов к ним необоснованны и вызывают недоумение.

В частности, президент НП «Гильдия мебельщиков» Юрий Макаренков рассказал, что на одного из предпринимателей, членов гильдии, наложили штрафные санкции за то, что в числе его контрагентов оказался недобросовестный налогоплательщик. «То есть, по сути, на этого предпринимателя „повесили“ долги сторонней компании. Признаться, такие действия налоговых органов наталкивают на мысль о прекращении ведения бизнеса в Красноярске», — заявил г-н Макаренков.

Председатель Адвокатской коллегии «Шпагин и партнеры» Александр Шпагин:
«Одному из моих доверителей, например, насчитали налогов на шесть миллионов рублей. А у него всего имущества на полтора миллиона. Как ему насчитывался налог? Непонятно. Или другой пример: я являюсь доверителем двух муниципальных предприятий в Северо-Енисейском районе. Одно из них занимается розничной торговлей продуктами, другое оказывает коммунальные услуги. Им насчитали налогов на 20 и 13 миллионов рублей соответственно. Для этих предприятий они совершенно неподъемные», — говорит г-н Шпагин.

При начислении налогов не берется во внимание, сможет ли предприниматель запла­тить их. «Самое странное, что политика взыскания налогов не согласуется с призывами президента страны не „кошмарить“ бизнес. Позиция „налоговой“ зачастую настолько жесткая и бескомпромиссная, что вынуждает предпринимателя уйти в тень либо вообще бросить бизнес», — говорит директор юридического агентства «Калинин и партнеры» Антон Калинин.

Такая позиция, удивляются эксперты, невыгодна самому государству. «Предприни­матель, о котором я говорил выше, пошел и подал заявление о признании себя банк­ротом. Ему проще сейчас признать себя несостоятельным, „сбросить“ долги, а потом, через 2-3 года, открыть новое дело. В свою очередь, исчез субъект малого бизнеса, то есть налогоплательщик. Это один минус для государства. И второй, ключевой — государство все равно не получит тех налогов, которые были насчитаны налого­виками», — говорит Александр Шпагин.

Куда клонятся весы Фемиды?

Юристы говорят, что в последние годы местные предприниматели стали активнее отстаивать свои права в Арбитражном суде.

По словам Антона Калинина, пик подобных дел был примерно год назад. Однако сейчас пыл предпринимателей заметно поутих. «Судебная практика последнего времени прямо говорит: ребята, не тратьте вы деньги, плюньте на это дело, все равно проиграете», — говорит г-н Калинин. Он утверждает, что более чем в 90% случаев в противостоянии налоговых органов и предпринимателей суд принимает сторону госслужбы.

Александр Шпагин отмечает, что еще несколько лет назад ситуация была обратной: суд чаще оказывался на стороне налогоплательщика. «В моей практике есть даже такой прецедент: два совершенно одинаковых дела с промежутком в два года были решены по-разному. То есть три года назад суд признал правоту предпринимателя, а в прошлом году встал на сторону государственного органа. Хотя, повторюсь, дела были идентич­ными, и даже судья был тот же самый», — говорит г-н Шпагин.

По информации «ДК», в среде местных предпринимателей даже сложилось мнение, что существует некая установка «сверху», которая предписывает судам решать дела в поль­зу государства. Хотя юристы высказываются по этому поводу осторожно. По их словам, в суде часто возникают «пограничные» ситуации, когда нельзя четко определить, кто прав: предприниматель или государственный орган. Соответственно, и обвинить суд в предвзятости, какое бы решение он ни принял, оснований нет.

«Единственное, что я бы отметил, — российский налоговый кодекс предусматривает так называемую презумпцию добросовестности налогоплательщика. Иначе говоря, у него изначально есть определенное преимущество в суде. Однако в последнее время этот факт редко берется во внимание», — заключил Александр Шпагин.

Алексей Хитров
Журнал «Деловой квартал — Красноярск»