Депутат городского совета Железногорска Анна Бель не верила в опасность коронавируса, пока болезнь не поразила всю ее семью и не забрала сына. Врачи вытащили женщину буквально с того света – ее легкие были поражены на 96%.
И хотя с момента выздоровления прошло полгода, последствия даже не думают отступать. Анна рассказала ДЕЛА, что ей пришлось пережить.
– Анна Василисовна, вы заболели, но поначалу отрицали у себя ковид. Почему так получилось?
– Я особо не верила, что можно что-то подцепить. У меня нет вредных привычек, я думала, что избегу такой участи. Плюс высказывания всех этих блогеров, что ковида нет, что это хайп – все это где-то, может, одним ухом слышала.
И добавил горя этому всему вызов скорой. Почувствовала себя плохо я 12-го июня. У меня была температура 38,4, ломота во всем теле – все гриппозные составляющие. Не было потери запаха, вкуса, только своеобразный кашель.
Я вызвала скорую. Она приехала, измерили сатурацию и сказали, что у меня ОРВИ. Дали рекомендации, что делать, и никто даже не попытался меня отвезти в больницу.
– В какой момент вы поняли, что ситуация гораздо серьезнее?
– На девятый день мне стало становиться все хуже и хуже, я даже до туалета дойти не могла – задыхалась. Собралась и поехала в краевую больницу сама. Просто пришла туда с паспортом и полисом – это было 21 июня.
Мне сделали КТ, и оно показало, что у меня поражение легких свыше 75%. Я еще спросила – можно, я пойду домой, ведь я пришла только с кошельком и в одном платье. И дай бог здоровья врачу, который работал в госпитале. Он сказал: если вы сегодня уйдете, завтра приедете в гробу.
– Что происходило в госпитале, как вас лечили?
– Мне вводили гормоны, и на гормональной терапии проявились другие заболевания. Повысился сахар, а он повышается практически у всех, кто болеет ковидом.
Мест не было. Меня положили в коридоре, без кислорода. Там я пробыла шесть дней, пока не посинела. Смотрела на свои руки, и они реально были синего цвета. После этого медсестра, которая мне ставила уколы, отвела меня на кислород, и кожа постепенно порозовела.
На кислороде я пролежала два месяца, не вставая с кровати. Трижды возили КТ, и на пике поражение было 96%.
По анализам ситуация ухудшалась. Врачи собрали консилиум и решили попробовать перелить мне плазму с антителами, потому что ставился вопрос об использовании ИВЛ.
Переливаний плазмы было два. Только через два дня у меня остановилось падение эритроцитов. Как только это произошло, прописали лютую дозу антибиотиков.
– Вы выздоровели. Как поменялось ваше отношение к коронавирусу?
– Я хотела бы отметить самое главное: чтобы люди не верили в сказки о том, что ковида не существует. Существует, и бьет он всех по-разному.
Дело в том, что ковид дает такой побочный эффект – мы перестаем адекватно воспринимать реальность. Во-первых, появляется дикая агрессия. Во-вторых, отрицание всего – «все хорошо». Я на протяжении пяти суток убеждала врачей, что у меня все хорошо, что у меня прекрасная сатурация и я прекрасно дышу. А при этом сама встать с койки не могла.
Меня вытащили с того света, и я очень благодарна медикам.
– Какие последствия ковида вы можете назвать?
– Скажу, что на реабилитации нас учили дышать, чтобы мы, когда выйдем домой, не падали в магазине, чтобы не было кислородного голодания.
Анна Бель в больнице на кислороде
О «ковидном хвосте», который тянется после болезни, нам никто не рассказывал. И я пожинаю плоды инфекции и сегодня в очень острой форме. Выпадение волос и зубов – это самое малое, что происходит. Самое главное, о чем почти не говорят и не предупреждают, – есть такой побочный эффект, как тромбофлебит. А умершие от тромбоза не считаются умершими от ковида.
Мне никто не сказал, что я не смогу путем ходить, что меня шибанет по суставам. Суставы болят до такой степени, что ты, вставая с дивана, какое-то время не двигаешься, прежде чем решиться пойти. Болят руки, больно даже прикасаться к ногтю. Нажимать на ноготь больно.
– От коронавируса умирает очень много людей. Как вы переживали смерть других пациентов?
– Смерть соседей по палате стала огромной болью. Увозят в реанимацию сразу, когда ситуация становится, видимо, достаточно плачевной. На моей памяти оттуда за два месяца вернулся только один дедушка 90 лет. Люди пачками уходили в реанимацию, и потом сотрудники приходили и говорили о том, что все кончено. Сутки-двое, и больные умирали.
Сейчас в реанимации 20-й больницы лежит мой очень близкий человек. Я очень переживаю, только сегодня узнала об этом.
– Ваш сын тоже стал жертвой болезни…
– Да, в моей семье произошла непоправимая трагедия. У меня умер сын. Это 100%-й ковид, никакой побочки не было, есть заключение. У него просто «высыпались» легкие.
Сын заболел самым первым, но ни в какую не хотел в это верить. Я заставила его сделать КТ, которое показало 30% поражения легких. Это было 25 июня. 28 числа мы с ним поговорили, а 29-го он на связь не вышел. Умер в ночь.
Я была в шоке, что за такой короткий период болезнь получила такое развитие. На момент смерти поражение легких у сына было 90%. Отказали почки, отказало коронарное кровообращение…
– Вы упомянули, что ковид искажает восприятие реальности, и из-за этого больные не могут адекватно оценить свое состояние. Ведь с этим нужно что-то делать!
– У меня на сегодняшний день есть вопросы как у матери, как у человека, как у депутата. Почему, если у нас сейчас идет добровольно-принудительная вакцинация, нет такой же, по сути, принудительной госпитализации?
Я знаю по себе. Честно сказать, я не понимала, что со мной происходит. Я спорила с медиками, что здорова, а они смотрели на меня, как на дурочку, и делали свою работу. А мой сын остался дома, он был взрослым, почти 28 лет, и кто бы мог его заставить лечь в больницу?
Я считаю, что на законодательном уровне однозначно нужно принимать решения об обязательной госпитализации.
Тем более, что было заключение, что у него уже есть поражение легких. Человек не понимал и не отдавал отчета своим действиям. Его оставили на амбулаторном лечении, а это оказалось смертельным.
– А как вы относитесь к вакцинации?
– Некоторые люди не верят вакцинации, и я очень хорошо понимаю, почему. Потому что до них не доносят всей информации, которая происходит в реальности, в госпиталях. У нас идет война, и мы пока что в ней проигрываем. А сколько поколений выросло с последней пандемии, которая была в стране? У нас люди просто не верят, что можно так сильно заболеть, что есть вирус, который нас убивает.
Вопрос, откуда вирус взялся, пусть останется потомкам. Наш вопрос – что сейчас с этим делать.
Я считаю, что вакцинация необходима. Но в том формате, в котором она идет сейчас, в некоторых случаях все получается не так как надо. Почему нельзя брать хорошее у тех стран, которые уже это испытали? Того же Китая.
Почему не сформировать побольше ковидных госпиталей? Медиков нет? Это не так. Почему не сделать подконтрольным вакцинирование, а не устраивать его в торговых центрах?
У нас народ неглупый. Собственно, человеку говорят – иди в ТЦ, тебе сделают прививку. Почему это не делать под присмотром врачей? Положите меня на три дня, пусть у меня поднимается температура, но рядом будет врач. Если организм нормально отреагирует на вакцину, через три дня вы меня просто отпустите.
Я уверена, что если это будет введено, люди будут гораздо спокойнее относиться к вакцинации. Потому что иного пути, кроме вакцинации, у нас нет. Я знаю, что это такое и насколько тяжело это заболевание.