Владимир Кринин: Судьбу месторождения определяют его запасы

Сложно найти в Красноярском крае человека, который бы не слышал о Ванкоре. Но не все представляют, сколько труда, напряжения ресурсов понадобилось для того, чтобы в кратчайшие сроки заработало мощное нефтяное месторождение.
Об истории Ванкора и перспективах нефте­добычи в крае ДЕЛА.ru бесе­дуют с заместителем генерального директора по геологии и геофизике ЗАО «Ванкорнефть» Владимиром Крининым.

Владимир Кринин, заместитель генерального директора по геологии и геофизике ЗАО «Ванкорнефть» фото: ДЕЛА.ru

— Владимир Александрович, расскажите, пожалуйста, об истории Ванкора, истории разведки месторождения, оно ведь было открыто еще в конце 80-х?

— Да, открыто было Ванкорское месторождение в 1988 г. производственным геологи­ческим объединением «Енисейнефтегазгеология». Первыми были пробурены скважины № 1 и № 2, оказавшиеся аварийными. На их месте и сейчас видны две воронки. Эти скважины с неуправляемыми фонтанами показали, что в недрах есть нефть и газ.

Проанализировав первый опыт, в том числе и ошибки, мы при разработке проекта разведки и, учитывая сложные горно-геологические условия, предложили двухэтапную схему разведки для Ванкорского месторождения. Сначала бурили скважины на верхний яковлевский продуктивный горизонт, глубина их была 1600 м. Потом, с этого же основа­ния бурились скважины на глубину 2900 м — на нижне-хетский продуктивный горизонт. Испытание их велось раздельно, что обеспечивало безопасность проведения работ.

Таким образом пробурили скважины № 4 и № 6, а также скважину № 5. Все они оказа­лись успешными и подтвердили нам открытие залежей нефти в яковлевском и нижне-хетском продуктивных горизонтах. Тогда уже всем стало ясно, что мы имеем дело с месторождением, но каковы его размеры, говорить было преждевременно. Первые подсчеты, выполненные в 1995 г. и представленные на государственную комиссию по запасам (ГКЗ), обосновали объем в 125 млн т извлекаемой нефти.

Как видите, месторождение в расчетах было значительно меньше по размерам, чем в современном виде. После возобновления работ в 2003 г., первая же новая скважина позволила существенно расширить его границы. Я «задал» новую скважину за пределами (как они определялись тогда) Ванкорского месторождения к северу от него, и она дала мощные притоки нефти из нескольких горизонтов, в том числе доказав нефтеносность нового суходудинского пласта.

Вслед за этим по результатам сейсморазведочных работ и разведочного бурения мы обосновали, что Северо-ванкорская площадь и Ванкорское месторождение составляют единое, сложное по строению, блоковое месторождение. В результате этого размеры Ванкора выросли до 27 км в длину, и соответственно значительно увеличились его запасы.

— Почему была такая пауза в разведке, разработке месторождения, практически около 20 лет?

— По объективным причинам. В стране произошло изменение социально-общественного устройства. В бытность Советского Союза, геологоразведочные работы проводило в стране Министерство геологии СССР, Министерство геологии РСФСР, в которое входили ПГО, в том числе «Енисейнефтегазгеология». В 1992 г. эти ведомства были упразднены, государственная система изучения недр, поиска месторождений неф­ти и газа была в основном ликвидирована, поэтому работы на всех объектах, которые находились в крае, в том числе и на Ванкорском месторождении, были прекращены.

Владимир Кринин: система изучения недр, поиска месторождений нефти и газа в начале 90-х была ликвидирована фото: ДЕЛА.ru

Позже в стране начала формироваться новая система недропользования. Мне с самого начала пришлось принимать участие в ее создании в крае, быть инициатором первых конкурсов на привлечение инвесторов на наши уже по существу брошенные площади, конечно, и на Ванкор. Со своими коллегами по «Красноярскгеолкому» я организовывал эту работу, обосновывал схемы первых лицензионных участков. В итоге нам удалось привлечь в регион крупные компании: на Юрубченский блок, например, «Восточно-Сибирскую нефтегазовую компанию», на Куюмбинский блок «Славнефть», на Лодоч­ный — «ВНК».

На Ванкоре же было создано совместное предприятие «Енисейнефть» с участием ино­странного капитала. Там в разное время присутствовали крупные иностранные компании, сначала «Шелл», потом «Тоталь». Они присматривались несколько лет к этому место­рождению, реализовывали небольшие объемы геологоразведочных работ. В частности, ими на Ванкоре была сделана геохимическая съемка, проведены сейсморазведочные работы, при их участии было сделано представление материалов на защиту в ГКЗ запасов.

Но в итоге иностранцы оставили этот проект. По-видимому, им не хватило уверенности в его потенциале. Меня пригласили на работу в «Енисейнефть» в 2003 году. НК «Рос­нефть» выкупила права на месторождение у иностранных владельцев. На первом сове­щании президент компании «Роснефть» Сергей Богданчиков задал вопрос о возможности увеличения запасов месторождения. На этот вопрос я ответил утвердительно, поскольку тогда мне уже было ясно, что существенную долю прироста запасов мы получим за счет открытия Северного Ванкора.

Прогноз оправдался положительными результатами, полученными при бурении северо­ванкорских скважин 2, 3, 4. Затем были получены уникальные результаты скважины № 9, в которой впервые на месторождении пробурили два горизонтальных ствола, один на нижне-хетский горизонт, а другой на яковлевский. Из них были получены притоки нефти более 1000 куб. м. в сутки. Об этом мы не могли раньше мечтать.

Все это послужило началу интенсивной разведки месторождения. Более того, в компании было принято решение, не дожидаясь окончания разведки, начинать проект разработки. Поэтому проекты осуществлялись практически одновременно. В результате пуск место­рождения в эксплуатацию состоялся значительно раньше, чем это могло быть. Как вы знаете, произошло это событие в 2009 году. Сейчас уже достигнут уровень добычи в 10 млн т.

На месторождении работает большое количество людей разных специальностей — проектировщики, строители, буровики, разработчики, добычники... Строители еще продолжают возводить объекты инфраструктуры, буровики бурят эксплуатационные скважины, эксплуатационщики уже добывают нефть и газ — все работают вместе и продолжают формировать один из крупнейших в Красноярском крае комплекс.

— Поговорим о перспективах. Сейчас у Ванкора расцвет, но запасы любого место­рождения не безграничны, что ждет Ванкорское месторождение в будущем, когда запасы его истощаться?

— Это естественный процесс. Жизнь каждого месторождения имеет свою начальную стадию — максимум добычи. Затем долгое время какой-то уровень добычи сохраняется за счет потенциала месторождения. Ну а потом запасы уменьшаются, и добыча тоже уменьшается. В этом случае для того, чтобы поддержать рентабельный уровень добычи, подключают новые месторождения. В районе Ванкорского проекта такие месторождения есть.

Если говорить о ближайшем времени, то это потенциал таких месторождений, как Сузунское, Лодочное и Тагульское. По расчетам, суммарный потенциал их составляет около 250 млн т. Но чем дольше функционирует комплекс, тем он становится все более экономически оправданным. Надо в этом районе искать и новые перспективные объекты, чем мы сейчас и занимаемся.

Конечно, даже у такой крупной нефтеносной провинции как Западно-Сибирская, недра истощаются, и потенциал нашего нефтегазоносного района, расположенного в Пурта­зовской нефтегазоносной области, тоже не безграничен. Сейчас могут быть открыты небольшие месторождения, но при существующей развитой структуре они тоже могут быть востребованы.

Подлежит изучению потенциал на Таймыре, западной части Енисей-хатангского регионального прогиба, где в прошлом году мы открыли новое Байкаловское место­рождение.

— Реально от Байкаловского месторождения через Ванкор вести какие-то трубопроводы или это слишком затратные проекты?

— Если мы докажем, что Байкаловское месторождение крупное, то это будет рента­бельно. Если нет, в этом районе нужны новые открытия, которые в сумме обеспечат необходимую рентабельность.

Стоит сказать, что там ведь есть и альтернативный проект — транспортировки нефти с Таймыра по Севморпути, который с некоторых точек зрения может быть даже предпоч­тительней. Все определяет величина запасов. Будут крупные запасы — будет разра­ботка месторождений, не будет — время разработки будет отдалено.

Владимир Кринин: надо в этом районе искать и новые перспективные объекты, чем мы сейчас и занимаемся фото: ДЕЛА.ru

— Каковы реальные перспективы Красноярского края стать одним из лидеров по добычи нефти в стране? Сможем ли мы перехватить лидерство у Западной Сибири?

— Я не могу сравнивать потенциалы Красноярского края с Западно-Сибирским бассей­ном, потому что бассейн Западной Сибири — второй по запасам нефти в мире, и первый в мире по запасам газа.

Объясню, чтобы вам стало понятно. Во-первых, Ванкор тоже находится в Западно-Сибирском нефтегазоносном бассейне, хотя его почему-то относят к Восточной Сибири. Во-вторых, все запасы месторождений, открытых в пределах Крас­ноярского края, Якутии по своей величине меньше запасов только одного месторождения в Западной Сибири — Самотлорского. А там не одно, а сотни месторождений!

По моему мнению, в континентальной части России не найдется бассейнов, которые могли бы приблизиться по значимости к бассейну Западной Сибири. Он уникальный, он единственный. И его уже невозможно превзойти.

Надежда остается только на шельфы морей, которые окаймляют Россию, вот на шельфах запасы могут быть очень крупными. А пальма первенства как была у Западной Сибири, так и останется. Но в то же время Красноярский край будет занимать свое достойное место в иерархии нефтегазоносных бассейнов России.

— Часть нефти в нашем регионе находится у западных границ края, также есть восточная нефтяная область. Они чем-то отличаются в особенностях разработки, в строении?

— Коренным образом отличаются. Красноярский край вообще очень интересный регион. Все знают, что он делит всю Россию на две части географически. Но и в геологическом плане край делит две крупных нефтегазоносные провинции.

Левобережье, на запад от Енисея, это Западно-Сибирская нефтегазоносная провинция, правобережье, на восток, это Лено-Вилюйская нефтегазоносная провинция, распо­ложенная в пределах Сибирской платформы. В геологическом строении они кардинально различны. В одном случае нефтегазоносность связана с мезозойскими отложениями, в другом — с отложениями значительно более древними, палеозойскими и допалеозой­скими. Объекты разные по строению, резервуары разные, нефти по своим свойствам и составу разные, горно-геологические условия разные. И еще множество критериев, по которым они различаются. Это отдельные самостоятельные области.

— По возможностям разработки Восточная Сибирь сложнее? Почему начали разрабатывать в основном западный участок?

— По условиям разработки Восточная Сибирь где-то сложнее, по отдельным месторож­дениям, по другим проще. В каждой провинции есть более простые для разработки месторождения и более сложные. Почему начали с Запада? Я подчеркиваю, все определяют запасы. В Западной Сибири, а мы с вами с геологической точки зрения находимся все-таки в Западно-Сибирском нефтегазоносном бассейне, доказанные запасы большие.

В Восточной Сибири уже тоже началась разработка месторождений, например, Тала­канского в Якутии, Верхнее-Чонского в Иркутском крае. Опять же потому, что там дока­зано наличие крупных запасов нефти. На Юрубчено-Тохомском месторождении еще проводится доразведка запасов. Как только она будет закончена, и будут доказаны запасы, будет определяться и его дальнейшая судьба.

— Насколько в Красноярске сейчас активна прикладная геологическая наука? Я знаю, что в Институте нефти и газа два этажа отданы под геологические изыс­кания. В связи с разработкой Ванкорского месторождения научные исследования тоже стали развиваться?

— С точки зрения научных исследований в геологии нефти и газа потенциал Красноярска пока низок. Научно-технические центры с прикладной тематикой развивались в тех регионах страны, где осуществлялась основная добыча. В Краснодаре, в Уфе, в Тюмени, в Томске, на Сахалине.

С развитием Ванкорского месторождения в Красноярске появился корпоративный научно-технический центр «Роснефти» «КрасноярскНИПИнефть», который начал такими прикладными вещами заниматься, научно-техническая, аналитическая база начала формироваться в Институте нефти и газа. Но надо не только аппаратуру приобрести, но и создать кадровый потенциал, который бы ей соответствовал. Это большая работа, но задача выполнимая. Тогда можно будет сравнивать Красноярск с Томском, Тюменью или Краснодаром. Мы идем вслед за ними. Пока исследования красноярской нефти и газа делают по нашим заказам за пределами края. В этом отношении мы еще только в начальной стадии.

Владимир Кринин: основные перспективы необходимо связывать с освоением шельфа наших север­ных морей фото: ДЕЛА.ru

— В каких годах началось геологическое изучение Красноярского края?

— Очень давно, и как ни странно, именно с севера. В 1932 г. поисковые работы были начаты в районе Хатанги. Когда наши первые исследователи появились в тех районах и визуально увидели признаки нефти в обнажениях, тогда были созданы экспедиции, которые стали этими поисками заниматься.

В 1948 г. первая скважина была пробурена в Енисейском заливе, в пределах совре­менного Байкаловского лицензионного участка. Тогда же первые скважины начали бурить в районе Дудинки, на Малахетском валу.

Чуть позднее активные работы начали осущест­влять в Минусинской котловине, они продолжались до 1956 г., но не дали положительных результатов и были перенацелены опять же на север.

Наиболее активный период открытий начался уже в 60-х гг. С 1965–66 гг. последовали открытия сначала маленьких месторождений, на Нижне-хетской, на Мало-хетской, на Зим­ней площадях и др.

Когда было открыто Мессояхское газовое месторождение, тогда на уровне Правительства приняли решение о строительстве газопровода Мессояха-Норильск. В последующие годы была создана надежная база топливно-энергетического сырья путем открытия крупных месторождений: Южно-солененского, Северо-соленен­ского, Пеляткинского. Вопрос по обеспечению Норильского промышленного района таким образом был закрыт.

— Это газовые месторождения местного значения?

— Да. Их использование автономно, только в пределах Таймыра. Все они разраба­тываются.

— Куда, по вашему мнению, все-таки пойдет дальше геологоразведка, в шельфы морей?

— Моя точка зрения заключается в том, что основные открытия в континентальной части России уже сделаны. Остается только подобрать то немногое, что еще не нашли. Но уникальных месторождений нефти подобных Саматлорскому уже не будет. И, безус­ловно, основные перспективы необходимо связывать с освоением шельфа наших север­ных морей. Там потенциал очень большой, особенно по газу, и он обеспечит энергобез­опасность России на многие десятки лет.

Владимир Озеров
ДЕЛА.ru