Доклад региональной счетной палаты о состоянии дел в лесной отрасли Красноярского края наделал много шума выводами о якобы масштабной коррупции и хищениях природных богатств. Эта тема до сих пор одна из самых обсуждаемых. Тезисы выводов теперь опубликованы на сайте палаты. Сторонники громких разоблачений, по-своему интерпретируя цифры, заявляют, что древесину массово воруют и продают в Китай, а местный бюджет от этого почти ничего не имеет.
В правительстве края такую вольную трактовку отчета считают, мягко говоря, некорректной. Там признают, что проблемы в лесном комплексе есть, но они появились не вчера, а копились годами.
Сейчас же от власти требуются решительные меры по исправлению ситуации, чем собственно она занимается, и первые положительные результаты уже есть. Другое дело, что истерика вокруг очевидных вещей, вряд ли, способствует выработке более эффективных мер по наведению порядка в отрасли, отмечают эксперты.
Кратко напомним суть истории: счетная палата края подготовила отчеты о положении дел в сфере лесного хозяйства региона. Заксобрание заслушало доклад Татьяны Давыденко на сессии 4 июня.
Что до цифр, то они следующие. В 2018 году край, по данным аудиторов, экспортировал древесины на 48 млрд рублей, из них в Китай – на 33 млрд. Поступление налоговых и неналоговых платежей в бюджет края составило около 1,6 млрд.
Татьяна Давыденко, глава Счетной палаты Красноярского края
Некоторые поспешили из этого сделать вывод, что чуть ли не 46-47 млрд рублей попросту разворовали, и активно двигают эту цифру, видимо, получив ее обычным вычитанием – от 48 млрд отняли 1,6.
Однако такая интерпретация в корне не соответствует действительности – в этом уверены не только в минлесхозе. Жесткую оценку такому заявлению дал губернатор Александр Усс. С его слов, суммы в 47-48 млрд рублей действительно существуют, но
это экспортная выручка всех предприятий края,
и при чем здесь коррупция, он «представить себе не может».
«По сути это тот денежный поток, который в результате хозяйственной деятельности компаний пришел в наш Красноярский край, – добавляет министр лесного хозяйства края Димитрий Маслодудов.
– Из этой суммы были заплачены налоги, заработная плата, были возмещены затраты на ГСМ, транспортные расходы и т.д.
Кроме того, часть этих средств была направлена компаниями на возобновление и реновацию основных фондов».
Налогов же, полагают в министерстве, поступило больше, чем 1,6 млрд. Если учитывать все отчисления,
то это свыше 8 млрд рублей, не считая таможенных платежей.
Димитрий Маслодудов, министр лесного хозяйства Красноярского края
Еще один пункт – инвестпроекты. В отчете утверждается, что край по планам должен был получить 102 млрд рублей инвестиций, по факту – 45 млрд. Концепции предусматривали поступления налоговых платежей в консолидированный бюджет от инвестпроектов – 7,3 млрд рублей, фактически – 343 млн.
На доводы о якобы недополученных в инвестициях по приоритетным лесным проектам и потерях бюджета глава правительства Юрий Лапшин на сессии ответил, что полномочия в этой теме находятся в большей мере у федеральных властей. Цифры были заявлены на стадии формирования концепций, но по ходу претерпели изменения, и плановые показатели не были достигнуты.
А потерях для казны говорить здесь некорректно, отметил Лапшин.
«Мне неудобно рассказывать экспертам, что параметры бюджета формируются не на основании концепций и протоколов о намерениях», – резюмировал он.
«При планировании бюджета используются прогнозные значения, которые у нас фиксируются в отраслевых программах, - поясняет глава минлесхоза. – Так вот, если говорить о них, то у нас практически 100% достижение и по инвестициям, и по налоговым поступлениям. Такое жонглирование цифрами может вызвать определенный резонанс, что мы собственно и наблюдаем».
Кроме того, в анализе палаты есть расчеты, что край реализовывал лес на бирже по цене, которая ниже, чем у соседних регионов, в 2-3 раза. При этом даже заявлено наличие ущерба. В минлесхозе с такой оценкой не согласны. Более того, аудиторы оценивали тот период, когда край только стартовал в торгах на бирже.
Юрий Лапшин, председатель правительства Красноярского края
Сейчас, по данным Санкт-Петербургской международной товарно-сырьевой биржи,
Красноярский край обошел в биржевой торговле даже Иркутскую область, которая намного раньше стартовала в этом проекте.
По словам управляющего директора биржи Алексея Рыжикова, край демонстрирует приличную динамику: в этом году средняя величина сделок составляет около 600 рублей за куб, а когда все начиналось было 250-300 рублей – рост оказался двукратным.
Красноярский край вышел на Санкт-Петербургскую Международную товарно-сырьевую биржу только в прошлом году и сразу занял второе место по предлагаемым объемам.
Цена реализованного на бирже красноярского леса по итогам 2018 года
при этом выросла почти на 400%
«Основная цель торговли на бирже – это достижение максимальной эффективности реализации посредством вывода продажи леса в прозрачную и контролируемую плоскость при создании системы максимальной конкуренции. Почему может быть цена в прошлом году была не столь высока? Во-первых, не было решения о запрете прямых продаж, поэтому каждый покупатель знал, что я могу поехать и договориться. В этом году этой ситуации нет, полноценно работает проект, все лесхозы зарегистрированы на бирже. Мы ждем, что арендаторы в Красноярском крае поддержат инициативу и придут на торги», – отметил Рыжиков.
Нестыковки есть и с видами выпускаемой лесной продукции, о которых говорится в отчете. По данным счетной палаты, в крае производят 7 видов, по данным минлесхоза – 16. Димитрий Маслодудов говорит, что со временем часть проектов претерпели изменения и в части концепции, и в части номенклатуры продукции. В перечне нет пока целлюлозы, но власти уже знают о ряде серьезных проектов в этой сфере.
«Мы со всей уверенностью можем говорить, что такие современные производства, отвечающие всем мировых экологическим стандартам в регионе, могут появиться в течение ближайших 2-3 лет», – отмечает министр.
Глава правительства Юрий Лапшин подчеркнул в докладе на сессии, что озвученные в отчете счетной палаты проблемы «появились не вчера, а формировались без преувеличения десятилетиями».
«И к этому списку можно отнести еще достаточно большой перечень. Очевидно, что у нас отсутствует механизм полного контроля за движением древесины, количество пунктов приема и отгрузки древесины выросло, а полного контроля нет.
У нас отсутствует баланс между выбытием лесов от их рубки и гибели и их восстановлением. Мы прибавили в объемах лесовосстановления на 20% – до 70 тыс. га, но нужно 150-200.
У нас отсутствует контроль за получением древесины населением для собственных нужд – это больная тема. Все знают, что теневой оборот в отрасли высок. Приличную часть его составляют схемы работы с древесиной, полученной населениям, – до 2 млн кубометров ежегодно. Отменить этот порядок мы не можем, он прямо прописан в Лесном кодексе, но полноценного механизма контроля нет», – сказал премьер.
Однако, с его слов, несмотря на это в лесной отрасли наметились положительные сдвиги. По инициативе губернатора в крае решили «по‑новому взглянуть на застарелые проблемы» комплекса.
«По итогам 2018 года в крае зафиксирован рост выпуска пиломатериалов на 10% – до 3,6 млн кубометров, что является самым высоким показателем с 2000 года, рост инвестиций – в полтора раза, рост налоговых платежей в бюджет края в 2018 году – на 15% и платы за использование лесов – на 68%», – сообщил премьер.
Политолог Сергей Комарицын считает, что ничего принципиально нового в отчетах счетной палаты нет, представленные материалы более подходят под статус аналитических записок.
«Об этом все известно давным-давно и тысячу раз обсуждалось везде, и миллион журналистских публикаций есть на эту тему. Во-первых, это федеральные проекты, приоритетность определяется Минпромторгом РФ. То есть какая-нибудь контора приносит проект строительства фабрики в Богучанах, им Москва под этот проект выделяет участок леса, который считается российским, правда, с согласия края, и они могут торговать лесом, чтобы заработать деньги на этот проект», – отмечает Комарицын.
С его слов, в материалах нет упоминаний о коррупционных схемах или хищениях леса на 47 млрд рублей.
«В прошлом году добыли в крае 24 тонны нефти – это 740 млрд рублей, а заплатили налогов около 30 млрд. Добыли в прошлом году 59 тонн золота - это 165 млрд рублей, а заплачено 6-7 млрд. Разница в обоих случаях между суммами тоже существенная. То есть речь-то идет о выручке», – приводит пример Комарицын.
Эксперты говорят, что о проблемах лесного комплекса известно давно, но только усилиями краевых властей их не решить: нужно искать возможности менять федеральное законодательство.
«Ситуация в лесной отрасли неблагополучная, и это все признают: высокая криминогенность, низкие зарплаты – да, это, наверное, так. Но эта ситуация создавалась годами, и не во всем виновато наше краевое правительство, – говорит директор института леса им. В.Н. Сукачева СО РАН Александр Анучин.
– Ведь есть федеральные законы, которые не обойдешь. Решать проблему взаимными упреками – это путь бесперспективный. Надо идти другим путем. Хорошо, что проблему обозначили, привлекли к ней внимание. Теперь же необходимо понять, как поставленные вопросы решить, и на что сделать упор. То, что мало денег поступает в бюджет – это не вина правительства и леспромышленников.
Если у нас попенная оплата составляет навскидку около 30 рублей, то ее никогда не хватит на выращивание кубометра хорошей древесины. Нужно 300 рублей или даже 500. Примерно такие затраты на лесовосстановление в странах с развитой отраслью – западноевропейских, Америке и пр.
Попенную оплату надо повышать, но наше правительство ничего не сделает здесь, это вопрос федерального уровня. Надо менять Лесной кодекс, к нему есть очень много претензий».
С криминогенностью и незаконными вырубками, по его мнению, можно разобраться, укрепив институт лесничеств.
А отдельное внимание необходимо уделить лесовосстановлению,
к этой теме стоит подойти основательно, полагает директор института леса.
«Лесовосстановление – это не значит посадить и забыть про созданные культуры, – добавил Анучин. – Где лес хорошо естественно возобновляется, может и вообще посадки не надо делать. Самое главное – организовать охрану, защиту молодых лесов и уход. Если посадить и все, то все равно что родить детей и бросить их на произвол судьбы – ничего из хорошего из этого не выйдет. И если мы создаем лесные культуры, тут наука свое слово могла бы сказать при переходе к модели интенсивного использования воспроизводства лесов».