Последнее судебное заседание по делу экс-министра Дениса Пашкова было отмечено не только показаниями мэра Красноярска Эдхама Акбулатова, но и рядом других — возможно, ключевых —заявлений свидетелей процесса.
Суд наконец услышал, почему члены краевого инвестсовета почти «хором» думали, что дают поддержку крупному заводу, а не аффилированной фирме, и по чьей указке выдаче субсидий поспособствовала налоговая.
Напомним, что Дениса Пашкова вместе с покойным владельцем и гендиректором «Сибтяжмаша» Павлом Лусниковым обвиняют в хищении 29,3 млн руб. госсубсидий, предназначенных для поддержки предприятия. Деньги были перечислены на счета ЗАО ПО «Сибтяжмаш» — структуры, аффилированной с заводом. Данное решение, по версии следствия, в декабре 2009 г. инвестсовет принимал, будучи введенным в заблуждение Пашковым и Лусниковым.
Гособвинение настаивает на том, что подсудимые описали ЗАО «ПО «Сибтяжмаш» как крупное предприятие, выпускающее электрооборудование, хотя на самом деле оно не имело производственных мощностей.
В качестве свидетелей по делу были допрошены бывшие и действующие высокопоставленные чиновники — замгубернатора края, председатель инвестсовета Андрей Гнездилов, министр промышленности и торговли Александр Климин, экс-министр строительства и архитектуры Николай Глушков, глава управления ФНС по краю Дмитрий Бураков и руководитель счетной палаты края Татьяна Давыденко.
23 января 2014 г. показания дал мэр Красноярска Эдхам Акбулатов, который ранее возглавлял правительство края (см. подр. «Мэр Красноярска Эдхам Акбулатов не помешал поддержке «Сибтяжмаша»).
В очереди за главой города, допрос которого длился почти 1,5 часа, числились еще четыре человека: двое из них, как огласила судья Людмила Коврижных, были доставлены в зал приводом. Свидетели провели у трибуны намного меньше времени, чем Акбулатов, но при этом дали суду достаточно пищи для размышлений.
Елена Бессонова рассказала об оперативном внесении изменений в ЕГРЮЛ
Первой после мэра в зал вошла Елена Бессонова, экс-начальник межрайонного отдела УФНС № 17, в зону ответственности которого входит Емельяновский район — именно там было зарегистрировано ЗАО ПО «Сибтяжмаш».
Прокурор задал Бессоновой ряд общих вопросов, а потом обратился к материалам дела. Из них следовало, что 22 декабря 2009 г. в течение одного дня (и в этот же день, как указано в материалах дела, состоялось рассмотрение заявки предприятия на инвестсовете. — Ред.) налоговая служба зарегистрировала изменения в ЕГРЮЛ, после которых у организации появился код экономической деятельности для производства электрооборудования.
«Вас кто-то попросил это сделать?» — поинтересовался гособвинитель у Бессоновой. Она ответила, что в принципе регистрацию изменений в ЕГРЮЛ в течение одного дня «закон не запрещает», главное — уложиться в пять дней.
«К вам кто-нибудь обращался об ускорении этой процедуры?» — не отставал прокурор.
«Может, и обращался. Я теперь, конечно же, не помню», — пожала плечами налоговик, уточнив затем, что выполняет указания вышестоящего начальника — руководителя краевого УФНС Дмитрия Буракова, уже отвечавшего на вопросы суда.
Прокурор обратился к судье с ходатайством об оглашении показаний Бессоновой, данных ею на следствии. Как оказалось, тогда свидетель сообщила на допросе, что 22 декабря 2009 г. в отдел поступило заявление от ЗАО ПО «Сибтяжмаш», и в этот же день ей позвонили из управления ФНС России и «попросили в срочном порядке зарегистрировать изменения в ЕГРЮЛ».
Кто звонил, она, дескать, не помнит, но точно знает, что соответствующий звонок был налоговикам из администрации Красноярского края. Ей эту просьбу передали, и в течение одного дня процедура была завершена.
«Все верно?» — спросила Коврижных у свидетеля.
Бессонова кивнула головой, после чего ее допрос был закончен.
Олег Дьяченко не стал полагаться на свою память и подстраховался документами
Следующий свидетель — исполнительный директор «Красноярскэнергосбыта» Олег Дьяченко — был, пожалуй, первым из всех участников процесса, кто принес с собой документы, видимо, не особо доверяя своей памяти.
Энергетики, по данным следствия, стали конечными получателями госсубсидий, которыми расплатились по счетам «Сибтяжмаша». А так как Денис Пашков был в то время председателем совета директоров «Красноярскэнергосбыта», на него сразу пали подозрения в том, что он, лоббируя поддержку, действовал в интересах компании.
На суде Дьяченко пояснил, что Пашков был назначен главой совета директоров по инициативе основного акционера — ОАО «Русгидро».
Правда, со слов директора «Энергосбыта», влиять на финансовые процессы экс-министр не мог, так как не владел долей в компании.
А вознаграждений Пашков якобы тоже не получал, потому что был чиновником и не имел на это права.
Прокурор поинтересовался, регулярно ли «Сибтяжмаш» платил за электроэнергию. Дьяченко погрузился в свои бумаги и сообщил, что с 2010 г. (в это время предприятию уже была одобрена субсидия. — Ред.) они «провалились по платежной дисциплине»: к маю задолженность достигла 20 млн руб. По его словам, «Энергосбыт» регулярно вводил ограничения электроснабжения завода.
«Вопрос был очень наэлектрезованный, — отметил Дьяченко. — И думаю, что для администрации это был большой плюс: выйти после принятия решения «в телевизор» и сказать, что вопрос решается».
«Вы требовали, чтобы они погасили долг из средств субсидии?» — решил узнать гособвинитель.
«Это усмотреть сложно, так как средства поступают на счет без бюджетной классификации. Но когда я из телевизора узнал, что будет субсидия, то звонил Александру Васильевичу Нюкалову (замгендиректора «Сибтяжмаша» по экономике. — Ред.) и говорил: знаю, что у вас есть источник, так что давайте, дорогие друзья, приступим к платежам», — ответил Дьяченко.
«Как вы думаете, была ли у Пашкова заинтересованность в том, чтобы средства субсидий были направлены в «Энергосбыт»?» — в лоб спросил гособвинитель.
«Я думаю, только в части того, чтобы снизить напряженность на заводе», — уверенно заявил Дьяченко. С тем его и отпустили.
Елена Облетова приехала для дачи показаний из Уссурийска,
но суду все равно пришлось зачитывать то, что она говорила ранее на следствии
Далее на очереди были свидетели, доставленные на процесс приводом. Елену Облетову нашли по новому месту работы в Уссурийске. В 2009 г. она руководила на «Сибтяжмаше» планово-экономическим управлением. В ходе допроса Облетова пояснила, что ее отдел составлял реестры документов на получение господдержки, а сама она отвозила их в министерство и готовила для доклада Лусникова на инвестиционном совете пояснительную записку об экономическом положении «Сибтяжмаша».
«На ЗАО «Сибтяжмаш» или ЗАО ПО «Сибтяжмаш»?» — задал принципиальный вопрос прокурор.
«В пояснительной записке вообще не упоминался юридический статус предприятия, — сообщила Облетова. — Было сказано: завод «Сибтяжмаш».
«А почему?» — спросил гособвинитель.
«Насколько я помню, в преамбуле записки было, что на заводе «Сибтяжмаш» действуют три предприятия, связанные между собой производственно-хозяйственными связями. Далее шла речь про «Сибтяжмаш». Почему так, пояснений мне не давали», — сказала Облетова.
Прокурор тем временем достал из коробки папку и начал зачитывать содержание справки о состоянии дел по получению субсидии, изъятой в ходе обысков на «Сибтяжмаше». Из документа следовало, что министерство промышленности и энергетики указывает на недостатки в заявке предприятия. В частности, речь шла о том, что ЗАО ПО «Сибтяжмаш» не соответствует критериям крупного промышленного предприятия и не имеет подходящего вида деятельности, при этом электрооборудование кранов является лишь узлом, а не «отдельным изделием».
Облетова со второго раза подтвердила, что справку, «вероятнее всего», тоже делала она. Затем прокурор вновь ходатайствовал об оглашении предыдущих показаний свидетеля, так как ранее они были «более полные и четкие».
Из стана защиты Пашкова раздался смех.
«У вас возражения?» — поинтересовалась судья.
«Нет, — покачал головой экс-министр. — Только ремарка: зачем тогда надо было вызывать свидетеля из Уссурийска? Мы бы зачитали, и все».
Коврижных разрешила огласить показания. В них Облетова говорила о процессе подготовки документов. Также из уст прокурора, зачитывавшего протокол, прозвучали слова о якобы имевших место указаниях Лусникова «изменять в копиях договоров», поданных на получение субсидий, ЗАО «Сибтяжмаш» на ЗАО ПО «Сибтяжмаш», а его фамилию — на фамилию номинального гендиректора Сергея Крупича.
Дмитрий Дубинин, как выяснилось, многого не помнит
Последним на допрос вызвали Дмитрия Дубинина. В 2009 г. он работал замначальника отдела промышленности министерства. Дубинина суд искал еще с октября, и он объявился только сейчас. Бывший чиновник, зайдя в зал, прежде всего пожал руку бывшему начальнику — экс-министру Пашкову — и даже не стал снимать верхнюю одежду.
Дубинин сообщил суду, что его основной деятельностью было «обеспечение корпоративного управления предприятиями, акции которых находятся в краевой собственности». Была в перечне обязанностей и господдержка, но, с его слов, лишь в дополнение.
Дубинин подтвердил, что принимал заявки и просматривал документацию предприятий, претендующих на субсидии.
«Какие действия вами предпринимались по заявке ЗАО ПО «Сибтяжмаш»?» — спросил гособвинитель.
Свидетель, нахмурив брови, сказал, что не помнит, но «они прописаны в постановлении». Примерно то же самое Дубинин ответил по поводу того, с кем из специалистов ПО «Сибтяжмаш» он контактировал и как готовились заключения о целесообразности господдержки.
«А в связи с чем сначала было дано одно заключение, о несоответствии, а потом второе — о соответствии?» — поинтересовался прокурор.
«Ну, вы знаете, я сейчас этого не помню», — ожидаемо отреагировал Дубинин.
Когда очередь задавать вопросы перешла к защите, свидетель стал более конкретен. Экс-чиновник дважды твердо ответил «нет» на вопросы Пашкова о том, давал ли он какие-то указания «насчет подготовки заключения» и «об особом отношении к документам ЗАО ПО «Сибтяжмаш».
«А что способствовало тому, что вы затем дали положительное заключение?» — дошел черед до судьи.
«Затрудняюсь ответить. Мы со следователем по этому поводу размышляли… (прокурор на этой фразе захохотал, адвокаты и Пашков тоже заулыбались. — Ред.). В протоколах допроса это есть. Я просто не помню», — задумчиво ответил Дубинин.
«Мы и здесь просим огласить показания, ваша честь! — смеясь, ходатайствовал гособвинитель. — Не помнит свидетель, ничего не помнит!»
Судья вновь принялась зачитывать показания, но в них оказалось почти то же самое «не помню».
«Что у вас, свидетель, с памятью?» — не выдержала судья.
«Я уже говорил, что основной деятельностью было корпоративное управление, а господдержка — как дополнение, — начал оправдываться Дубинин. — Все эти предприятия были для меня новыми. Количество их было большое, и по каждому приносили коробки…»
«Ваш ответ понятен», — перебила его Коврижных. Затем она огласила еще пару эпизодов из показаний свидетеля и отпустила его восвояси. Тот, выходя из зала, не забыл про бывшего начальника и вновь пожал ему руку.
На этом свидетели у обвинения закончились. Теперь защита приступает к оглашению своих доказательств и будет готовить список тех, кому еще предстоит быть допрошенным.