Красноярским малым и средним предприятиям с каждым годом работать все труднее: административные барьеры, коррупция и порой неподъемные обязательства перед государством. Какие еще сложности возникают у красноярских бизнесменов в новых экономических условиях, ДЕЛА.ru рассказал председатель Союза промышленников и предпринимателей Красноярского края Михаил Васильев.
Михаил Васильев, председатель Союза промышленников и предпринимателей Красноярского края
— Михаил Геннадьевич, Союз промышленников и предпринимателей Красноярского края отмечает 10 лет своей деятельности. Чем и как вы помогали бизнесу в начале 2000-х и теперь? Кардинально ли поменялись направления и методы вашей работы?
— Наш союз достаточно молод, но, тем не менее, как развивалась новая российская экономика, нам хорошо известно. Еще 10 лет назад, не говоря про 90-е годы, каждый желающий мог попробовать себя в бизнесе, и вероятность успеха была достаточно высока, потому что законодательство и контроль власти были менее жесткими.
Посмотрите вокруг. Большинство местных крупных предпринимателей — это, как правило, люди, чей бизнес переживал становление в самом начале 90-х, когда в течение нескольких дней можно было заработать пресловутые миллионы. Дальше была задача сохранить, во-первых, деньги, а во-вторых, собственную жизнь или наоборот.
С начала 2000-х порядок начал более или менее выстраиваться, и сейчас все довольно жестко зарегулировано. Сегодня заняться предпринимательством намного сложнее.
Большинство ниш уже занято, причем теми людьми, которые там не первый год и все хорошо знают. Чтобы туда втиснуться, у тебя должна быть либо успешно апробированная идея, либо вообще что-то новое для рынка.
Параллельно трансформировалась система взаимодействия бизнеса и власти. Менялось законодательство — в плане упрощения ведения бизнеса для «малышей», патентная система все более завоевывает свое право на существование. Но налоговый пресс легче не стал.
После долгих разговоров власть взяла курс на снижение влияния регулирующих и надзорных органов: формально оно снижается, хотя на самом деле предприниматели этого не отмечают. Наши опросы показывают, что физически количество проверок за эти 10 лет действительно снизилось, но при этом единичные штрафы стали выше, а наказания для предпринимателей — серьезнее.
Без контроля со стороны государства бизнес, конечно, в ближайшее десятилетие представить трудно, но мы должны постепенно уходить от тотального надзора и от презумпции виновности бизнеса. Вот занимаясь всеми этими темами, на этой «передовой» все 10 лет Союз и находится.
— Программы поддержки, принятые в крае, чем-то помогли бизнесу? Ведь из бюджета были потрачены сотни миллионов.
— Эти программы действуют на территории края с 2004 г. Мы имели непосредственное отношение к их разработке. За это время — с 2004-го по 2012 г. — на поддержку малого и среднего бизнеса было направлено чуть более 3 млрд руб. Много это или мало? Если сравнивать с бюджетом края в 150 млрд руб., то это «жалкие» 1,5–2%. С другой стороны — затраты большие. Ну, например, на эти деньги можно было построить в крае какой-то социальный объект. Но на тот момент задача стимулировать предпринимательскую активность была для государства более важной.
Конечно, невозможно было поддержать всех. Принятие программ должно было показать, что наиболее интересным стартапам в приоритетных сферах можно получить господдержку. Торговля, к примеру, не считается приоритетной, потому что там якобы и так все хорошо.
Государство, как принято говорить, поддерживает инновационные предприятия и разработки: медицина, нанотехнологии, IP-технологии, в последнее время начали уделять внимание производственной сфере. Но, увы, всех не осчастливить. Получить поддержку могут лишь сотни предприятий, а их на учете в налоговой не менее 120 тыс. Однако без этой поддержки было бы хуже.
— Может быть, не стоит тратить средства, а достаточно просто снизить административную нагрузку на бизнес?
— Мы об этом неоднократно говорили и продолжаем говорить. К примеру, предлагали освободить начинающих бизнесменов Сибири от всех налоговых платежей. Ведь для «малышей» администрирование налогов является одним из основных источников конфликта с государством.
У предпринимателя тут же появляются советники, которые говорят: «Давай мы тебя оптимизируем, что-то тут попрячем». Уходят советники, вслед за ними приходят налоговая и прокуратура и начинают выдвигать бизнесмену претензии, а у него в штате нет ни юристов, ни бухгалтеров. Он один против большой государственной машины, которая его пережевывает.
Мы ведь фиксируем, что за последние 10 лет у молодежи, выпускников вузов желание заняться собственным бизнесом резко упало. Если раньше чуть ли не каждый второй хотел стать Ходорковским или Абрамовичем, то сейчас…
— Все на госслужбу хотят.
— Да. Есть желание устроиться где-то на государственной службе, где и ответственности бывает меньше, и источник дохода гарантирован. Опасная тенденция, и государство постепенно это осознает.
— Излишнее внимание госорганов – это единственная причина, почему бизнесом стало заниматься сложнее?
— На самом деле здесь идут два процесса, которые накладываются друг на друга. Первый — это общий тренд глобализации. Мировые компании снижают удельные затраты ресурсов на производство продукции. В этом смысле сама тема малого бизнеса переживает кризис как явление. Как можно бороться с «Кока-колой», с известными сетями фастфуда? Никак. Это отлаженная машина, которая работает с максимальной экономической эффективностью. Конкурировать с такими компаниями практически невозможно.
— Кстати, не так давно известие о появлении в городе «Ашана» вызвало бурное сопротивление у местных торговых сетей.
— Они реально озаботились этим! Ведь у населения есть в карманах какое-то количество денег. И все, что мы называем конкуренцией, — это борьба за кошельки. Если приходит «Ашан», то ты несешь деньги туда, а прочие малые и средние предприятия, куда раньше направлялись деньги, остаются без них.
Дальше возникает вопрос: куда реинвестируются эти средства? Если это малый красноярский предприниматель, то он покупает продукцию где-нибудь в Емельяново или Дрокино. А если это крупная сеть «Ашан», то она получает продукцию отовсюду. Это значит, что деньги уходят и край лишается какой-то части оборота — это минус для нас.
На этот тренд глобализации рынков накладывается другой: достаточно какого-то ЧП в одном клубе или ресторане, как тут же начинают проверять всех. А если задача поставлена, то найти можно что угодно и у кого угодно. И в ряде случаев такое усиление контроля приводит к реальной деградации бизнеса.
В то же время мы сталкиваемся с тем, что безработные, которые представлены на рынке, не имеют навыка работы на современных производствах. Это не их вина. Их в свое время где-то недоучили, они ушли с предприятия, которое закрылось, потому что работало неэффективно, по устаревшим технологиям. Существует целый комплекс связанных между собой проблем, и сегодня бизнесу работать сложнее, чем это было 10 лет назад.
— Серьезно ли усугубило ситуацию повышение страховых взносов?
— Это было одним из непопулярных решений власти. В начале 2000-х многие предприниматели начали переходить на работу, что называется, «вбелую»: легализовали фонд оплаты труда, ушли от конвертов. Бизнесмены стали спать спокойно, потому что не боялись Уголовного кодекса, а работники, получая «белую» зарплату, могли рассчитывать на более справедливые пенсионные отчисления.
Но как только нагрузка возросла более чем на 30%, сохранить «белую» зарплату смог лишь очень эффективный бизнес. Год назад мы проводили анкетирование и выяснили, что более половины опрошенных предприятий балансировали на грани рентабельности, то есть их доходность и эффективность, по сути дела, была нулевой. Резонный вопрос: зачем же они тогда этим занимаются?
Но убытки демонстрируют и крупные компании — не будем называть фамилий — правда, их опять спасает государство. В Сибири мы изначально имеем серьезный дефицит эффективности: у нас больше удельных затрат на единицу любой продукции, у нас очень серьезная транспортная нагрузка. И в этом смысле нам тяжелее конкурировать даже с коллегами из западной или центральной части России.
— На бизнес влияют и отношения с органами власти. Меняется ли здесь ситуация к лучшему, удается ли хоть как-то побороть коррупцию?
— Идет позиционная война, в которой никто пока не побеждает. Это плохо. Это говорит о том, что сложившаяся система устойчива, и она устраивает всех.
Почему она устраивает бизнес? От безысходности. Решить какой-то вопрос как положено, в рамках закона, можно за год или два, а если ты заплатишь такие-то деньги, то за три месяца. Все это работало достаточно долго. Теперь не работает.
Деньги берут, но ничего не решают. И в этом смысле мы подошли к той самой черте, когда коррупция перестала быть драйвером экономики, хоть и криминальным.
Ускорение административных процедур — это ведь плюс. То, что за это приходится доплачивать, — это как бы минус. Но предприниматель воспринимает взятку как дополнительный административный налог, который проще заплатить, потому что в противном случае бизнес стоит. А это в конечном счете закладывается в цену, которую платит потребитель. Это оброк, который составляет, по разным оценкам, от 10 до 30% эффективности — то есть такая доля ресурсов уходит из экономики.
Власть в свою очередь отвечает бизнесу: не давали бы, и никто бы не брал. На мой взгляд, это нечестная позиция. Виноваты обе стороны. Если я сижу у крана и беру деньги за воду, которой нигде больше нет, то нельзя винить тех, кто идет и платит за нее.
— В этом году, кстати, в крае задерживали и глав районов, и их заместителей за поборы с предпринимателей. В СПП наверняка слышали об этом?
— Не только слышали, но и принимали в этой работе определенное участие. Важно, чтобы люди увидели, что с коррупцией можно бороться и можно ее победить. Это предостережение для нечистоплотных чиновников, потому что если взяли одного — случайность, а если двоих или троих — уже тенденция.
Антон ПАВЛОВ
ДЕЛА.ru