Александра Бурико: «Мы ожидаем роста цен на металл»

В 2013 г. РУСАЛ снизил себестоимость своей продукции на 2% за счет закрытия пяти нерентабельных заводов в европейской части России. В нынешнем году компания намерена уменьшить себестоимость на 5-10% — в том числе за счет улучшения технико-экономических показателей сибирских заводов, оптимизации затрат и привлечения эффективных финансовых инструментов. О планах компании, перспективах спроса на рынке алюминия и кредитной политике рассказала директор по финансам РУСАЛа Александра Бурико.

— Александра Юрьевна, уровень долга является одной из основных проблем алюминиевой компании. Как планируется рефинансировать долги и выплачивать кредиты в этом году?

— В середине марта РУСАЛ договорился со Сбербанком о рефинансировании кре­ди­тов на $5,6 млрд до 2021 года. В нача­ле года мы планово погасили сумму по­ряд­ка $200 млн по синдицированному предэкспортному кредиту.

Также в начале марта компания исполни­ла обязательную оферту по рублевым бон­дам, выкупив облигации БрАЗа. Часть инвесторов оставила ценные бумаги с учетом ранее объявленных новых усло­вий погашения в 2016 году.

Большая часть нынешнего погашения облигаций произошла за счет дополни­тельного привлечения финансирования, в котором участвовали Сбербанк (2,4 млрд рублей) и ряд других участников. Из операци­онного потока на выкуп облигаций пошло не более $50 млн. Мы рассчитываем, что РУСАЛу погашать в этом году больше ничего не придется.

— А рефинансирование синдицированных кредитов?

— Переговоры с кредиторами находятся на заключительной стадии. Все выплаты по телу долга будут передвинуты на 2016 год и последующие периоды. Остается текущее торговое финансирование, которое мы используем для оптимизации оборотного капи­тала, однако объем привлеченных средств незначительный, и в течение нескольких месяцев он замещается новыми средствами.

— Каков на сегодня остаток по синдицированным кредитам?

— Это два транша в сумме около $3,5 млрд по предэкспортному финансированию. Примерно $1 млрд приходится на российские банки, остальное — на синдикат иностранных кредиторов.

— Компания планирует выпуск новых облигаций своими «дочками»?

— Пока говорить об этом рано, хотя мы и заинтересованы и во вторичном размещении частично выкупленных облигаций, и в новых размещениях. Сейчас необходимо завер­шить переговоры с синдикатом иностранных банков, а потом, в зависимости от рыночной конъюнктуры, уже рассматривать те или иные ресурсы финансирования, включая и облигации.

Компания работает над тем, чтобы наши облигации были включены в ломбардный список ЦБ, что облегчило бы возможность привлечения средств.

— У правительства есть планы создания госфонда алюминия. В какой стадии сейчас находятся переговоры по этому вопросу? И если такое решение будет принято, будет ли государство покупать металл по рыночной цене и каким ожидается объем госфонда?

— Сейчас переговоры идут на уровне правительства и Минфина: обсуждаются возмож­ные источники финансирования. Если говорить про закупочные цены, то, на наш взгляд, они должны быть рыночными. Мы не ожидаем каких-то поблажек или скрытого финансирования.

Отмечу, что для нас это в первую очередь не источник финансирования, а источник стимулирования внутреннего спроса,

который будет расти в ближайшие несколько лет. А для государства наличие госфонда алюминия является возможностью дополнительного источника доходов. В то же время это может положительно повлиять на цены на алюминий.

В мире уже есть прецеденты создания таких фондов: например, в Китае на алюминиевую отрасль страны создание госфонда алюминия оказало заметное позитивное влияние. Целевой объем российского фонда составит предположительно 1 млн тонн алюминия.

— Как компания распорядилась дивидендами, полученными от «Норникеля» в 2013 году? И что собирается делать с новыми выплатами?

— Дивиденды «Норникеля» учитываются в общем денежном потоке, направляются на инвестиции и, если необходимо, на погашение кредитов, на поддержание нашей операционной деятельности. В прошлом году, в том числе за счет разрешения ситуации с «Норникелем», РУСАЛ существенно уменьшил долговую нагрузку.

— При какой цене на алюминий совет директоров РУСАЛа рассмотрит вопрос о выплате дивидендов?

— При уверенном росте цены нам удастся сократить долговую нагрузку, соответственно вопрос выплат дивидендов будет вынесен на рассмотрение совета директоров. Сейчас говорить об этом рано с учетом соотношения чистого долга к EBITDA на ближайший год. Но в перспективе я не вижу причин, почему это не может случиться. Учитывая текущую строгую финансовую дисциплину, я уверена, что мы этих показателей и целей достигнем, и тогда будет рассмотрена возможность выплаты дивидендов.

— Какую цену алюминия прогнозируют в компании на 2014 год?

— При составлении бюджета мы руководствовались консенсус-прогнозами банков и аналитиков, заложив среднегодовую цену на алюминий в размере $1850. В IV квартале 2013 года цена на металл существенно снизилась и продолжала падать, и несмотря на то, что сейчас наблюдается изменение тренда и премии сохраняются на рекордно высоких уровнях,

цена алюминия пока существенно ниже целевого ориентира. Но мы ожидаем роста цен на металл.

$1850 — это цена без учета премий. Недавно мы пересмотрели наш прогноз по премиям в сторону повышения и рассчитываем, что они будет держаться выше $300 в среднем по году по нашему продуктовому миксу. Сейчас в различных странах мира премии выросли до $400 и выше. Мы видим рост спроса на физический металл в Европе, Азии, Америке. Более того, по некоторым видам алюминиевой продукции наблюдается дефицит. В автомобильной и строительной отраслях идет наращивание объемов и растет спрос на металл.

— Есть ли оживление спроса на внутреннем рынке?

— К сожалению, пока нет. Но компания рассчитывает на рост в определенных нишах. В частности, на Иркутском алюминиевом заводе РУСАЛ реализует проект по циркониевой катанке и надеется удовлетворить потребность в этой продукции «Россетей».

Мы занимаемся стимулированием внутреннего спроса. В прошлом году компания закрыла ряд площадок в европейской части РФ. Мы вместе с правительством озадачены вопро­сом занятости высвободившегося персонала. Изучаем, в какие проекты могут быть привлечены стратегические партнеры.

К примеру, в скором времени совместно с израильской компанией Omen планируется приступить к производству автокомпонентов из алюминия на Волховском заводе. Мы крайне заинтересованы в таких проектах: во-первых, это позволит РУСАЛу использовать имеющуюся инфраструктуру, во-вторых, стимулирует внутренний спрос. Ведь и государство, и производители заинтересованы в замещении импорта. Не скрою, конкуренция высока.

— Что станет определяющим в исполнении намеченного бюджета?

— Компания работает над снижением себестоимости, получен результат от прошлогод­него сокращения мощностей. Пока цифры раскрыть не можем, но скажу, что дальнейшее снижение себестоимости наблюдается и в IV квартале 2013 года, и в начале нынешнего.

К существенным компонентам себестоимости относится электроэнергия, и наши заводы постоянно улучшают свои технико-экономические показатели.

Ослабление рубля нам как экспортерам тоже помогает, поскольку цены на электро­энергию привязаны к националь­ной валюте.

Кроме того, мы рассчитываем, что с 1 апреля произойдет либерализация тарифа на мощность ГЭС во второй ценовой зоне, что позволит нам дополнительно снизить стоимость электроэнергии за счет заключения двусторонних договоров с сибирскими ГЭС.

Существенны для нас и транспортные затраты, так как преимущественно заводы расположены в Сибири, куда мы везем сырье из портов, а произведенную продукцию отправляем обратно аналогичным образом. Соответственно, работаем над оптими­зацией транспортных затрат за счет оптимального использования подвижного состава.

Каждые $100 в цене на алюминий — это больше $300 млн EBITDA в среднем по году. Это макрофактор, от которого трудно абстрагироваться. Мы, конечно же, надеемся на себя, но также рассчитываем на рост цены. Предпосылки к этому есть — тот спрос, который мы видим сегодня, стабильный и растущий. И мы ожидаем, что тенденция продолжится и в 2014, и в 2015 году.

— Каким будет эффект от закрытия пяти заводов дивизиона «Запад» в 2014 году помимо снижения производства?

— В этом году будет наблюдаться основной эффект от реализации программы по сокращению производства, поскольку при закрытии заводов были расходы, в том числе связанные с выплатами высвобождаемым сотрудникам. В этом году таких выплат будет минимальное количество, плюс не будет дорогого производства. Уже сейчас на базе операционных данных мы наблюдаем и дополнительное снижение.

Иными словами, помимо того, что мы отказались от заводов с дорогой электроэнергией, мы также сократили объем дорогих закупок, например, углеродного сырья: кокса и анодов. То есть РУСАЛ удешевил корзину закупок в целом. По моим предположениям,

снижение себестоимости в 2014 году относительно прошлого года за счет фактора закрытия нерентабельных производств может быть на уровне 5—10%.

— Насколько бюджет зависит от рынка и гибкости финансовой политики компании?

— Ситуация на рынке, конечно, оказывает сильное влияние. С одной стороны, цена сейчас ниже, чем мы изначально рассчитывали. С другой — текущий размер премий выше, чем ожидалось при формировании бюджета. Курс рубля также существенно лучше, чем тот, который мы включали в бизнес-план.

Гибкость нашей финансовой политики заключается в том, что мы оптимизируем оборот­ный капитал, стремясь минимизировать находящиеся в оборотном капитале средства. Кроме того, стараемся, чтобы не было дебиторской задолженности и используем разные инструменты для привлечения средств — торговое финансирование, аккредитивы.

— Каков объем предусмотренных в этом году инвестиций?

— Мы рассчитываем инвестпрограмму на уровне предыдущего года, то есть порядка $600 млн. В первую очередь это поддержание производственных мощностей. Во-вторых, у нас есть высокомаржинальные проекты по производству продукции с добавленной стоимостью — сплавов, слитков, катанки. Подобные проекты имеют быстрый срок окупаемости.

В-третьих, это статья, связанная с экологическими показателями наших заводов. Мы реализуем программы, которые позволят нам уменьшить выбросы. На Красноярском заводе продолжаем программу по «Экологическому Содербергу». Ожидаем, что анало­гичный проект будет осуществлен на Братском заводе. Для реализации инвестпрограмм стараемся, где возможно, привлекать финансирование.

Есть ряд хороших проектов по производству продукции с добавленной стоимостью, где мы работаем по схеме off-take. Это означает, что РУСАЛ получает от покупателя предоплату, далее компания реализует проект, а затем частично расплачивается произведенной продукцией без отвлечения средств из операционного потока.

— Получено ли согласие Внешэкономбанка на ввод первой очереди Богучанского алюминиевого завода?

— График сейчас находится на финальном согласовании в ВЭБе. С точки зрения банка, чем раньше мы запускаем завод, тем лучше. Дата запуска, согласованная с нашими партнером «РусГидро», — это вторая половина 2014 года.

Все системы готовы, сейчас планируется закупка сырья для завода.

— Что со строительством Тайшетского алюминиевого завода и анодной фабрики?

— Мы уже много раз говорили о том, что строительство Тайшетского алюминиевого завода временно приостановлено. До того, как этот процесс будет возобновлен, мы хотим разобраться с существующей ситуацией в макроэкономике. Сам по себе проект сохраняется.

Если бы Тайшетский алюминиевый завод был в такой же стадии, как БоАЗ, то у нас, возможно, были бы несколько другие планы относительно этого предприятия. Что касается Тайшетской анодной фабрики, то она, возможно, будет запускаться поэтапно.

— При каком условии компания вновь займется Тайшетским проектом?

— Мы работаем над привлечением стратегических инвесторов. Если сможем договориться с кем-нибудь из них о реализации проекта, то, вероятно, не будем ждать изменений в макроэкономике. В случае, если со стратегами не получится, надо будет опираться уже на свои показатели с оглядкой на спрос и цену.

— Какие еще варианты сокращения расходов, помимо закрытия европейских заводов, использует РУСАЛ?

— Мы ведем целенаправленную работу по затратам на электроэнергию и транспортировку.

Строительство Тайшетской анодной фабрики для нас — это возможность сокращения цен на углеродное сырье. Также стараемся заменить дорогое китайское углеродное сырье отечественным. Административные расходы срезаем нещадно, отказываемся от всего, от чего можно отказаться, это будет заметно по нашим показателям. По возможности работаем над сокращением численности сотрудников.

— ВЭБ и РУСАЛ осенью 2013 года подписали меморандум о перепрофилировании убыточных заводов. Есть ли результаты этого сотрудничества?

— К сожалению, мы по нему двигаемся не так быстро, как изначально представляли, но это не связано с ВЭБом. Причина — невысокий интерес к алюминиевой отрасли со стороны потенциальных стратегических инвесторов из-за рыночных реалий.

Но прогресс в этом направлении, безусловно, есть. Например, то же СП с израильской Omen. Это хороший пример, как и строительство промышленного парка в Краснотурьин­ске, на промплощадке Богословского завода. Думаю, что будут и другие. В проработке целый ряд проектов. Но пока рано о них говорить.

— Преимущественно российские или иностранные инвесторы проявляют интерес к площадкам закрытых заводов?

— И те, и другие. Мы рассматриваем и ведем переговоры и с иностранными компаниями, которые хотели использовать свои ноу-хау и наработки на российском производстве. Есть и отечественные интересанты в отраслях, потребляющих алюминий, с которыми мы сейчас работаем.