На этой неделе временно исполняющий обязанности губернатора Красноярского края Александр Усс был выдвинут в кандидаты для предварительного участия в голосовании на пост руководителя региона. О своем пути в политику, семейных традициях, отношениях с подчиненными, о взглядах, убеждениях и о многом другом врио главы края рассказал
в недавнем интервью.
Усс Александр Викторович –
временно исполняющий обязанности губернатора Красноярского края
– Александр Викторович, добрый день. Мы записываем интервью в вашем кабинете в СФУ. Часто здесь бываете? Какие вопросы здесь решаются?
– Для меня в чисто человеческом отношении это особое, притягательное место, поэтому иногда и чисто краевые темы я обсуждаю здесь. Это вполне объяснимо. Я человек университетский. И до какого-то времени, уже с опытом работы во власти и в политике, мне тем не менее казалось, что я зашел во власть и политику ненадолго, а все остальное связано с наукой.
Именно здесь, на университетской площадке, принимаются многие решения, касающиеся развития края. Я помню, во время кризиса, одного из таких крупных экономических, даже штабы проходили здесь, тогда еще с участием Александра Геннадиевича Хлопонина и моим тоже. Поэтому университет – это особое место и для края, и для меня.
– Вам прочили научную карьеру. Не жалеете, что ушли в политику?
– Конечно, переход из научной ипостаси для меня был абсолютно неожиданным, поэтому в прошлое я на самом деле оглядывался. Так уж получилось, что я довольно рано защитил кандидатскую диссертацию. И мне повезло: я два года во времена Советского Союза проработал в самом известном учреждении мира по моему профилю – Институте иностранного и международного уголовного права имени Макса Планка в городе Фрайбурге в Германии, на границе со Швейцарией. И в своей области у меня пошло все тогда очень хорошо. Тем не менее, жизнь складывается по-своему, и нужно идти этой дорогой. Хотя и научные контакты, и отчасти свои интересы из этой сферы я продолжаю сохранять.
– Ваш отец – уважаемый человек, фронтовик, руководитель передового колхоза, чему главному он вас учил?
– Такая жизнь была тогда – не до уроков. Он был очень многогранным человеком и, когда ты всю жизнь фактически рядом с ним, ты невольно что-то от него берешь. На финише своей жизни он надиктовал книгу, я об этом его попросил. О родственниках, откуда они пришли, вся наша белорусская родня, чтоб ребятишкам все это осталось. Журналист в завершение его спросила: в чем секрет вашего успеха? Он помолчал и ответил: «Работать надо». Вот в чем его главная наука жизни.
Я вспоминаю, когда началась перестройка, он уже в той системе отношений был состоявшимся, знаменитым в крае человеком, героем. Но тем не менее бизнес-жизнь его тоже захватила. У него было много проектов, идей, он многого добился. Даже уже на склоне лет мог адаптироваться к любым вещам. Я сейчас анализирую, как себя ведет мой сын, чем он напоминает меня. С точки зрения общения с людьми он, наверное, не в меня. А я, наверное, в отца, то есть в его деда. Вокруг него всегда было много тех людей, кто его поддерживал, кому он помогал. Он был очень открытый человек.
– В Красноярске есть музей-усадьба Сурикова, есть прекрасная усадьба Виктора Петровича Астафьева. Сейчас все говорят о создании музея Хворостовского…
– Безусловно, у нас будет музей. У нас уже есть ряд решений, которые увековечивают его память. Здесь не надо следовать конъюнктуре, все стоит делать основательно. Попытаемся сделать так, чтобы своеобразной музыкальной Меккой мирового плана, связанной с именем Хворостовского, стали не Москва, не Лондон, а именно Красноярск. В Санкт-Петербурге должна пройти еще одна встреча, где мы уже на это лето наметим некоторые шаги. Есть же фактически неофициальный чемпионат мира по борьбе – Ярыгинский турнир. И такого плана музыкальный фестиваль, связанный с именем Хворостовского, конечно, нам нужен. Поскольку такого певца, каким был Дмитрий Хворостовский, Россия не знала, я думаю, со времен Шаляпина.
– Раньше, когда к нам приезжали губернаторы из Москвы, мы себе говорили: ну, по крайней мере у этого есть связи в Москве. А у вас есть там связи?
– Красноярцы – очень самодостаточный, самобытный народ. Именно из среды красноярцев выходили крупные государственные деятели. Сегодня у нас в федеральных органах власти работают люди, которые занимают серьезные позиции и болеют за Красноярск.
Мне кажется, главное другое: двери открывают не только люди. Я умею разговаривать с людьми. Двери открывает значение самого Красноярского края. Первое, что я сделал после назначения, – провел значительное время в Москве для того, чтобы пройти по всем кабинетам: вице-премьеров, администрации, крупных промышленных руководителей. Вы помните, мы меморандум подписали с представителями ФПГ. Я убедился в одном: когда речь идет о Красноярском крае, двери открываются достаточно легко.
– Павел Стефанович Федирко рассказывал, как он объезжал разные объекты, крупные стройки и перед большим совещанием, когда ему начинали докладывать обстановку, он уже все знал. Его собственные слова: со временем мне все меньше и меньше врали. В этом отношении какой у вас стиль работы?
– В чем-то, наверное, он похож. Мне нравится ездить на объекты, быть всегда на земле. И действительно, многое из того, что люди говорят, выглядит в жизни совсем не так. Но с того времени, конечно, сам хозяйственный уклад изменился.
Большая часть предприятий являются частными, поэтому руководители края не в состоянии сидеть, что называется, за рычагами, проводить штабы по строительству какого-то завода. Второй момент: я трезво отношусь к своей способности, да и способности любого человека, быть экспертом во всех отраслях. Даже дрова колоть и то нужен свой губернатор, потому что есть мастера своего дела.
Поэтому стараюсь в сложных, специальных вопросах не принимать решения сгоряча, руководствуясь своим ощущением, каким бы правильным оно ни казалось. Опираюсь на какие-то альтернативные, может быть, спорные источники информации. Чтобы со всех сторон посмотреть на решение, которое будет иметь далеко идущие последствия.
– Это правда, что ваша мама ушла из жизни за две недели до того, как вы были назначены врио Губернатора?
– Да, это так. У нас вообще осень была тяжелая. Сначала умерла мать моей супруги, а буквально через две недели моя, причем в достаточно драматичных условиях. Потом неожиданно состоялось это назначение. Если бы она была жива, я думаю, она бы обязательно заплакала. А вот отец, наверное, испытал бы сдержанную гордость. Он был вообще сдержан на оценки. Помню, когда мне присвоили титул лучшего председателя Законодательного собрания России и вручили разные регалии в Кремлевском дворце, я приехал, показал ему. Отец посмотрел и, обращаясь к матери, сказал: «Ну что, Маша, красивые вещи!». Вот и вся похвала.
– Обычно у деревенских мальчиков, особенно если отец председатель колхоза и дома практически не бывает, есть свои обязанности. Какие обязанности были у вас?
– Мы жили совершенно обычно. Действительно, как вы и сказали, с весны до зимы я отца иногда неделями не видел. Планерка начиналась в 6 утра, а до этого он уже побывал и там, и там и возвращался уже по темноте.
У нас было свое хозяйство, как у всех: огород, коровы. Поэтому до определенного момента у меня были четкие обязанности. Во-первых, я хорошо это помню, 10 ведер воды надо было занести в алюминиевый бачок, почистить снег, калитку, наносить дров, ну и стайку почистить. Это была моя задача. А летом огород, колхозные дела, сенометка так называемая. Все как у всех было, мы жили обычной жизнью.
– Ваш шофер, ваш секретарь, люди, которые в Законодательном собрании работали, Вы их позвали с собой? Вы привязываетесь к людям? Легко меняете команду?
– Нет, я нелегко меняю команду. Я практически предпочитаю людей не менять, они со мной идут по жизни. Стараюсь им помогать в каких-то личных делах, хотя те, кто работает со мной, помощники, водители, секретари, они очень скромны в своих желаниях, стремлении использовать какие-то возможности, которые дает им совместная работа со мной. Только в крайних случаях.
Знаете, то, что я называю ближним кругом, я считаю правильным оставлять, забирать с собой. Они знают мои привычки, я тоже. Не надо отвлекаться, терять на это время. А с другой стороны, я слышу часто слово «команда» применительно к руководителям, которые с тобой работают, заместителям. Здесь, мне кажется, термин команда неуместен и неправилен.
Я в данном случае исхожу не из личной преданности, а прежде всего из профессионализма. Край – это огромный механизм, три миллиона людей. У каждого свои взгляды, интересы, привязанности. Поэтому управлять краем, опираясь только на своих, мне кажется, абсолютно недопустимо. Может быть, такой взгляд у меня сформировала работа в Законодательном собрании. Туда же люди приходят сами, ты их не принимаешь на работу. Причем самодостаточные, самобытные, с амбициями. Как-то надо организовывать их работу, дать возможность раскрыться всем.
Поэтому такой взгляд на формирование управленческой команды, если можно так выразиться, у меня остался. Я не настроен на близкие отношения со своими подчиненными такого уровня. Они должны стремиться приносить пользу, не спать на работе, а двигаться вперед, быть хорошими профессионалами. Это самое главное. А меня они могут любить или не любить. Важно, чтобы их народ любил.
- Кем вы мечтали стать в детстве?
– Я хотел быть моряком, хотя моря никогда не видел. У меня был друг в детстве, он долгое время работал электролизником на КрАЗе, Володя. Мы с ним строили корабли, мечтали о море. И я, когда начал входить в серьезную подростковую пору, решил поступать в Ленинградское мореходное училище. А потом брат, он учился в сельхозинституте, подбросил мне идею: есть такая профессия – юрист. Я прямо заболел этим. Я был уверен, что если пойду в университет и не поступлю с первого раза, буду снова поступать, но только на юриста.
– А в университет сразу поступили после деревенской школы?
– Я поступил сразу. Мне сильно повезло. Я хорошо помню, тема сочинения, которое мне пришлось писать на экзаменах, была до того трижды мною написана в разных вариантах в школе. Я ее хорошо знал, просто наизусть. Когда был главный экзамен по истории, я, естественно, готовился. Моя затем будущая коллега, Галя ее звали, стоит перед дверью и говорит: кто знает, когда было восстание Ивана Болотникова? Я открываю учебник истории и читаю ей, даже сейчас помню эту страницу. Зовут: Усс, иди, твоя очередь! Беру билет и вижу: «Восстание Болотникова». Я говорю: можно я буду отвечать без подготовки? – Почему? – Я так хочу, чтобы не забыть. Так вот мне повезло. Правда, с немецким языком у меня были большие проблемы, но это уже было не так важно. Зато потом мне его в жизни пришлось выучить очень хорошо.
– Стресс как снимаете?
– Много лет живу в обычном состоянии, которое можно назвать стрессом. Поэтому снимать его не приходится. Хотя, может быть, этот вопрос имеет смысл в том отношении, что применительно к себе отмечаю следующее: когда особенно напряженная ситуация, я внутренне ощущаю мобилизацию, четкость и собранность. Снимать такое состояние, наверное, не нужно.
– Вы состоятельный человек, ваша декларация о доходах – это всегда предмет внимания СМИ. Вам не подсказали, что можно переписывать свое имущество на взрослых детей, на родственников?
– Я это хорошо все знаю и думаю, что это дело вкуса каждого. Есть у нас достаточно богатые люди, которые рядятся в какие-то последние фуфайки и рассказывают, что они чуть ли не голодают.
У нас другая семейная установка. Мой отец – достаточно состоятельный человек на финише, и я тоже. В молодости были бизнес-дела, которые позволили создать определенный базис, от него тоже многое осталось. Когда я шел во власть, мы обсуждали эту тему, и на семейном совете было принято решение: ты старший в нашей родове, все должно быть на тебе, понятно людям.
Состоятельности стесняться не нужно. Скаредности надо стесняться, стремления к роскоши. Я не склонен что-то скрывать из того, что у меня есть. У меня есть хорошие дома, у меня есть возможность вести хороший образ жизни, не особенно задумываясь о хлебе насущном.
Но в то же время мне не нужны ни яхты, ни корабли, ни бриллианты, ни золото и часы с изумрудами. Помню, как-то ко мне пришел один известный в городе человек и сказал: у тебя очень хороший дом, но зависти он не вызывает. Наверное, это так. Поэтому как есть, так есть.
– Власть приводит человека к одиночеству?
– Есть известное выражение, если не ошибаюсь, Экзюпери. Я могу воспроизвести его близко к тексту: если ты решил построить корабль, то ты не должен все делать сам: проектировать, делать чертежи, покупать стройматериалы. Ты должен заразить людей страстью к бесконечному морю, и тогда ваш корабль обязательно сбудется. Я ощущаю себя, как бы пафосно это ни звучало, частью одной большой красноярской команды – мне просто довелось оказаться там, где принимаются последние, главные решения.
- Верите в судьбу? Ей можно противостоять? Или все прописано свыше?
– Тот, кто определяет нашу судьбу, он смотрит: какой судьбы ты сам достоин. Поэтому я не фаталист и считаю, что для того, чтобы достичь и каких-то промежуточных, и больших целей, надо все-таки стараться и работать, вкладывая и душу, и сердце, и время. И тогда тот, кто твою судьбу определяет, скажет: пусть будет так!
ДЕЛА.ru