По данным исследования ВЦИОМ 21 процент россиян был бы не прочь эмигрировать. При этом авторы опроса подчеркивают, что речь идет именно о намерениях — реальные шаги для того, чтобы покинуть страну предпринимают только пять процентов населения.
Иными словами речь идет об особого рода социальной депрессии, которая вряд ли имеет прямое отношение к реальным миграционным процессам.
Лирика
Так уж сложилось, что любая попытка обсудить «выездное настроение» обычно скатывается в пошлейшую дискуссию «Кому на Руси жить хорошо» с неизменным упоминанием «утечки мозгов», «государственного произвола», «отсутствия будущего», а так же фундаментальных и не менее привычных мыслеформ либерального (т.е. русофобского), либо патриотического (...фильского) толка.
Самое скверное, что обойтись без упомянутого «дорожного набора» вряд ли возможно, поскольку он воспроизводит реально существующие настроения. Причем очень живые настроения, поскольку обсуждают подобные социологические изыскания более чем активно — по числу комментариев они могут сравниться только с самыми горячими событиями — вроде войны, терактов и пр.
Вопрос — «Стоит ли Россия того, чтобы в ней жить?» — отсчитывает свою историю едва ли не со времен Петра Великого. (Вспомним хотя бы искреннего патриота Пушкина, которого, тем не менее, «дернул черт родиться в России с умом и талантом»). Однако, столь старый раздражитель не только жив, но и пребывает в прекрасной форме. Почему? В этом и есть загадка...
В мир иной
В архаические времена изгнание из племени нередко считалось высшей мерой наказания, поскольку бедному язычнику было трудно представить что-то более ужасное, чем участь человека, оставшегося без покровительства родных богов и духов. Правда, преступнику могли оказать снисхождение и казнить. Сегодня такие выверты сознания кажутся экзотикой. Миллионы, если не сотни миллионов, людей ищут по свету лучшей доли; жители бывших колоний ломятся в бывшие метрополии и счастливы, если им разрешат остаться насовсем, чтобы подметать улицы и выносить горшки в больницах.
Кажется, что движение в обратном направлении невозможно. Однако, например, в Германии пять лет назад проводился аналогичный опрос, по результатам которого около 40% немцев от 14 до 49 лет «время от времени» подумывают о том, чтобы сменить место жительства, 8% допускают такие мысли «всерьез». Полтора процента из них на момент опроса уже паковали чемоданы. По официальным данным в тот год Германию покинуло более 144 тыс. человек, по неофициальным — четверть миллиона. На тот момент, как утверждают немецкие социологи, это была устойчивая тенденция.
В качестве основных причин, побуждающих к эмиграции, называют рост налогов и сужение рынка квалифицированного труда. Более того, ситуацию некоторые германские ученые именуют «миграционно-суицидальной» и даже совсем по-нашему сетуют, что в глубинке не найдешь приличного фельдшера, в то время как немецкие медицинские дипломы традиционно ценятся во всем мире.
Спрашивается, нам-то с какой стати руки заламывать по поводу «утечки мозгов» и «бегства элиты», когда в Германии, которая опережает нас по всем статьям и многим кажется если не раем, то образцом жизнеустройства, дела с «выездным настроением» обстоят еще хуже?
Но когда знаешь, что немецкие эмигранты в большей части не покидают Старого Света, то назвать это эмиграцией не поворачивается язык. Это что-то вроде переезда в соседний регион. По масштабам Европы, небольшой и к тому же единой — немец и Германия друг друга не теряют. В худшем случае они просто поругались и разбежались по соседним комнатам. У нас эмиграция означает разрыв, пожизненную потерю человека. На ПМЖ провожают как в мир иной (в рай или ад — не важно), откуда возврата нет. Поэтому и психологически цена вопроса — намного выше.
Парадокс, но для России, которая, так же как и Европа, является метрополией для малоквалифицированной рабсилы, то доисторическое представление об изгнаннике (пусть даже добровольном и вполне довольном) как о живом мертвеце — куда ближе, чем разумные рассуждения о миграционных процессах.
Молодежная болезнь
«Выездное настроение» — это практически в чистом виде молодежная депрессия. Львиную долю «отъезжающих» составляют граждане до 30 лет, имеющие, как правило, высшее образование и проживающие в 14 крупнейших городах страны. То есть «будущее России», положительный коллективный персонаж практически любого выпуска официальных новостей. (Костяк «патриотов» составляют пожилые (93%), малообразованные (85%) сограждане, которые к тому же совсем не дружат с интернетом).
Внешне это совершенно неопасная тенденция. По данным Росстата число уехавших на ПМЖ стабильно падает: со 146 тыс. в 2000 г. до 32 458 человек в 2009-ом. Причем в лидерах списка стран эмиграции — Германия и Израиль. Там работают программы репатриации и едут туда в основном по «признаку крови». (Статистика по Красноярскому краю, судя по данным Красстата, полностью соответствует общероссийской тенденции, с той лишь разницей, что ФРГ — куда отбывает более 60% эмигрантов — почти на порядок обгоняет остальные страны: немцев, как и прочих представителей «репрессированных народов» у нас в свое время было много).
Но есть другой важный момент. Количество желающих расстаться с Родиной за последние 20 лет выросло более чем в четыре раза. Причем «выездное настроение» обострилось после 2008 г. и не хочет успокаиваться. Социологи, в частности гендиректор ВЦИОМ Валерий Федоров, объясняют это влиянием кризиса, который прошел, но осадок, что называется, остался.
Если взглянуть с другой стороны, то рост числа таких вот эмигрантов-мечтателей (с одновременным снижением числа эмигрантов реальных) как-то подозрительно точно накладывается на взросление первого несоветского поколения — детей конца 80-х, начала 90-х годов. Собственно, они-то и есть объект исследования, который может прояснить истинные причины «выездного настроения».
Вот схематичный набросок объекта. Мальчик, наконец, повзрослел. В активе — молодость, здоровье, амбиции, дружба с интернетом, может быть — диплом, и может быть — знание английского. Замечательно. Все перечисленное тянет ввысь и вширь. Остается выяснить, какие столпы утверждают на земле.
Столп № 1. Родина — Дом
В эфире местной радиостанции беседуют парочка молоденьких ведущих и пожилой заслуженный ученый, депутат.
Ведущая: Мы с Мишей были на Красноярском экономическом форуме, рассматривали все эти замечательные макеты новых жилых микрорайонов, великолепные дома, коттеджные поселки — и думали: а мы-то к этому какое имеем отношение? Все равно нам в них не жить...
Депутат: Успокойтесь, дорогие мои, таких как вы — молодых и не имеющих возможности приобрести собственное жилье — в России 70 процентов.
Бюрократическое арго имеет удивительное свойство — обозначать предмет, убивая его суть. «Вопросы обеспечения жильем молодых семей» по сути не имеют ничего общего с понятием «Дом», который, наверное, во всех языках мира является синонимом Родины.
Свой Дом — первое, что держит человека на данной конкретной земле. Человек, не имеющий крыши над головой — бомж.
Человек, не имеющий собственного Дома — байстрюк, который, по большому счету, никому ничем не обязан. В первую очередь такому абстрактному понятию как «страна» — разумеется, «взрастившая нас». Таковых байстрюков, как уже сказано, в России — 70 процентов. Интересно, исследуется ли тот психологический фон, который создает эта «бастардовая масса»?
Эта цифра — 70 — упоминалась неоднократно, и удивительно, что она сохраняется при таком обилии всевозможных государственных программ, решающих «жилищные проблемы молодежи». Более того, есть магическое слово — ипотека. Ее участниками, по разным данным, в посткризисный период стали от 2 до 15 % россиян.
Но вот еще несколько цифр. Лучшая в Европе ипотека — датская. За 20 лет клиент оплачивает 115 % стоимости дома. Ежемесячный взнос — 8 % средней по стране зарплаты. Худшая европейская ипотека — в Чехии: 169 % стоимости дома. В России придется уплатить двойную стоимость квартиры, плюс еще 15%. Но главное, ежемесячный взнос — 75% среднего заработка.
Вопрос: вы — молодой, здоровый, амбициозный — согласны потратить свою жизнь на подобное предприятие, жить тихо, как мышка, чтобы на пятом десятке стать обладателем живота, лысины и «двухкомнатной н/п» в панельной многоэтажке?
Поскольку работодателям повсеместно требуются «специалисты со стажем», первому несоветскому поколению еще долго придется надеяться на помощь родителей, либо, простите за кощунство, ждать, когда в стартовый капитал пойдет жилье престарелых родственников — у которых, кстати, фундаментальный вопрос Дома-Родины никогда не возникал, поскольку был решен.
Кстати, параллельно со ВЦИОМ исследовательский центр рекрутингового портала Superjob.ru опубликовал итоги своего опроса, согласно которым родиться в России вновь согласилось бы только 40 % сограждан. Основная масса «нежелающих», опять же, молодежь. Страны мечты — Бельгия, Голландия, где у каждого по бытующей легенде есть домик с садиком.
По данным «Левада-центра», проводящего аналогичные опросы, в первую очередь «выездное настроение» обусловливают «отсутствие чувства защищенности», «произвол властей», в частности, полиции, и «невозможность отстоять свои права в суде». Ни в коей мере не отрицаю, что все упомянутое имеет место. Но все перечисленные причины — типичные фобии «бездомного», не пристроенного человека, не входящего ни в одну из систем, реально влияющих на жизнь.
Столп № 2. Дело
Между тем, создается впечатление, что это именно о молодых, амбициозных и образованных денно и нощно печется верховная власть, создавая бесчисленные «молодежные проекты», «программы поддержки», «золотые кадровые резервы», Сколково, «супервузы», новые «дискуссионные площадки» — словом, все для того, чтобы подготовить молодых и амбициозных к будущему, в котором царит богиня Модернизация, а служат ей добрые феи — Инвестиция и Инновация.
Что меняет в реальности вся эта вполне разумная риторика? Ответ дает Всемирный банк, месяц назад обнародовавший доклад о состоянии российской экономики. Есть там принципиально важный момент. За последние 10 лет доля сырья в ассортименте отечественного экспорта, который по-прежнему остается основой основ, выросла с 50 % до двух третей.
В общем-то, не так уж важно, лжет власть про модернизацию и прочие нанотехнологии, или нет. Важно, что российская реальность существует по собственным законам, которые абсолютно не восприимчивы не только к риторике, но даже к действительно существующим благим намерениям. Разрыв заполняется имитациями — «социальной ответственности власти», «борьбы с коррупцией», «разработки концепций будущего» и т.д. и т.п. Мы живем в стране имитаций, которые множатся по мере углубления сырьевой зависимости.
Так или иначе, реальными «точками роста» остаются все та же триада — бюрократия, силовые структуры и естественные монополии.
Что касается бизнеса, то, по словам Марка Урнова, декана факультета политологии ВШЭ, «те, кто занимается всякого рода торговлей, те остаются в России, вполне успешно вписываются в коррупционные схемы и неплохо себя чувствуют. А те, кто занимаются производством — у них одна мысль: уйти в серую зону, накопить денег и съехать. Причина — паршивый инвестиционный климат, полугосударственный рэкет, захват успешных предприятий...». Предприниматель Сергей Полонский уверен, что 85 % его коллег сидят на чемоданах.
Для нашей темы бизнесмены не так важны, поскольку они входят как раз в тот ничтожный процент людей, для которых «выездное настроение» не такая уж мечта — они могут реально эмигрировать и закрепиться на чужбине. О чем остается мечтать молодым и амбициозным, которые не могут (или не хотят) вписаться ни в одну из действительных «точек роста», в общем-то, нетрудно догадаться.
В том же докладе Всемирного банка говорится, что 70 % россиян, приехавших на учебу в США, не возвращаются на Родину. Более того, за последние три года свыше 1,2 млн соотечественников — а почти половина из них с высшим образованием — уехали работать за рубеж. Причем формально они не попадают в те ничтожные 36 тыс., убывших на ПМЖ. Но вернутся ли — тоже вопрос?
Если сложить упомянутые (и давно известные) факторы, то пресловутая «утечка мозгов» — явление более чем естественное. «Мозгам» просто не за что зацепиться — кроме имитаций, подделок и приманок их ничего не окружает. Опору молодые и амбициозные рефлекторно ищут во внешних пространствах.
Лирика
Причем практически любая попытка проговорить эту давнюю беду на высшем уровне отражается испытанным демагогическим приемом: «А что ты сам сделал для того, чтобы твоя страна стала лучше?». На такую наглость даже не знаешь, чем ответить. Что может сделать для страны только начинающий жить, отовсюду зависимый человек, являющийся по большому счету «социальным нулем»?
Кстати, в 30-е годы в нашей стране так же наблюдалась «утечка мозгов» — только утекали они не за границу, а в лагеря и на тот свет. Уничтожались целые научные школы. Тем не менее, жизненный ресурс России оказался огромным и наука вновь «вышла на уровень». Просто была четко поставлена цель и проявлена воля к ее достижению.
P.S.
Власти нет смысла опасаться «выездных настроений». Во-первых, все не уедут, во-вторых, «там» не всех ждут — далеко не всех. Однако эта «социальная депрессия», как любое недомогание, имеет два исхода: выздоровление и обострение — с разными побочными последствиями... В первое пока верится мало.
В пространных и страстных обсуждениях опроса ВЦИОМ, если отшелушить пассажи вроде «валить надо из тупорылой Рашки», рефреном идет одна и та же мысль — страна не развивается, никуда не движется. А молодость — это, прежде всего, движение, бег без оглядки (потому как оглядываться пока не на что).
В этом и есть принципиальное расхождение между молодыми и амбициозными и нынешней «стабильностью», построенной на проедании ресурсов. Ближе к 40 человек запнется о порог зрелости и оглянется, но это будет уже совсем иной взгляд — и возможно на совсем иную страну.
Александр Григоренко
ДЕЛА.ru