Потерянные продукты

Из года в год объемы господдержки сельского хозяйства в крае если и не растут, то остаются на прежнем уровне. Тем не менее найти местные продукты в красноярских магазинах по‑прежнему проблематично. Овощи из Китая и Турции, картошка из Кемерово, мясо из Томска. Такое ощущение, что субсидии уходят в никуда. Эксперты рынка уверены: проблема краевого сельского хозяйства не в нехватке производственных мощностей, а в отсутствии нормальной системы сбыта. «Дайте нам гарантированные каналы реализации, и мы построим любое производство», — говорят аграрии. Однако сами зачастую не готовы идти навстречу потенциальным потребителям.

Сбившийся фокус поддержки

В этом году сельское хозяйство края снова получит поддержку из бюджета — почти 3 млрд рублей пойдет на субсидирование процентных ставок по кредитам, на покупку техники, племенного скота и другие нужды развития производства.

— Существующая сегодня система господдержки изрядно устарела, — говорит председатель краевой ассоциации крестьянско-фермерских хозяйств Александр Воронин. — Нужно переходить от регулирования себестоимости продукции к субсидированию по конечному результату. Только тогда у крестьян и появится мотивация наращивать объемы.

Вот только власть, возможно, не заинтересована в этом.

— Политика государства такова: не дать крестьянину разориться, но и не позволить разбогатеть, — считает председатель комитета по агропромышленной политике Законодательного собрания Красноярского края Александр Дамм. — Во всем мире сельское хозяйство — субсидируемая отрасль.

Действительно, и в Европе, и в США аграрии получают субсидии от власти и контролируются ей. Правда, объемы сильно отличаются — 10 % (Европа) против 2,5 % (Россия). Да и парадигма там иная: если у нас деньги выделяются для того, чтобы крестьянин выжил и хоть что‑то производил, то в Европе для того, чтобы не производил сверх меры, а в Америке — чтобы наращивал производство для экспансии на мировые рынки.

Меж тем Александр Воронин уверен: краевое сельское хозяйство вполне способно обеспечить себя само. Дали бы каналы сбыта да оградили от диспаритета цен. Чтобы не получилось, как в прошлом году с зерном: экспортный канал сбыта закрыли, а на внутреннем рынке двумя интервенциями по 5,5 млн тонн каждая сбили цену до примерно 4,5 тыс. рублей за тонну при справедливой цене (по оценкам игроков рынка) 6,5 тыс. руб­лей за тонну. Неудивительно, что крестьяне немалую часть зерна решили придержать до лучших времен. Которые, правда, так и не настали. Достаточного же количества элеваторов в крае не нашлось. В итоге — потери.

— Сложно точно сказать, сколько потеряли зерна на дефиците мест хранения, — говорит Воронин, — полагаю, что не менее 15–18 % урожая.

Даже в перерасчете по нижней ценовой планке получается свыше 2 млрд руб­лей (18 % от 2,5 млн тонн зерна, собранных в 2010 году, по 4,5 тыс. рублей за тонну) — порядка 70 % от объемов краевой поддержки. А уж если считать по справедливой цене, получится почти равная сумма.

Еще более показательный пример — овощи. Оттого‑то и нет в крае нормального производства овощей, уверен Воронин, что не хватает овощехранилищ.

— Раньше в крае было пять крупных овощных баз с сортировкой и хранением, — говорит он. — Сейчас ни одной. Потому и хранят овощи как попало: закладывают осенью, к примеру, картофель, рассчитывая к весне обогатиться, а весной лопатой все вычерпывают. Была бы в крае отлаженная система сбыта, можно было бы планировать и прогнозировать, а значит, избегать эксцессов. Сейчас же нормально живут только крупные хозяйства. У них все просто: выживают за счет вертикальной интеграции — сами сеют, сами потребляют и перерабатывают, сами и сбывают. Кто помельче, выживает только при условии существования у них долгосрочных договоренностей с крупными промышленными потребителями.

Качественный тормоз

С промышленным потреблением (проще говоря, с переработкой) в крае далеко не все гладко. Без проблем живут разве что молочники. Оно и понятно.

— Молоко такой продукт, — говорит руководитель по внешним связям по Сибири, Уралу и Дальнему Востоку компании «Вимм Билль Данн» Антон Калтыгин, — что его за двести верст не повезешь, потому хочешь не хочешь используем местное. У нас местного молока в производстве около 80 %, остальное из Хакасии.

Правда, и здесь есть ограничения: молоко надлежащего качества могут поставлять только крупные хозяйства.

— У мелких же фермеров и частных лиц, — говорит Калтыгин, — обычно нет спецоборудования для охлаждения и хранения молока. Поэтому их молоко нам не подходит.

В целом же, по словам Калтыгина, летом, когда предложение превышает спрос, проблемы со сбытом сырого молока есть во всех регионах России. Выход — развитие в регионе производства молочных продуктов с длительными сроками хранения, что позволяет «законсервировать» летнее молоко.

В производстве можно поискать выход и для местных мясных производителей: благо только в Красноярске есть два крупных переработчика мяса — «КПК» (Новосибирск) и «Ярск» (бренд «Дымов»). Правда, и здесь не без трудностей. В производстве и «Ярска», и «КПК» основную долю занимает мясо из других регионов, а местного только 20 % (иногда до 50 %) и 5 % соответственно.

— Основная проблема, — говорит коммерческий директор компании «Ярск» Александр Таймулин, — это качество местного сырья. Технология изготовления колбас и ­деликатесов предъявляет серьезные требования по жирности, которым местное сырье, как правило, не соответствует.

Директор основного конкурента «Ярска» — компании «КПК» — Елена Нагибина разделяет эту позицию:

— В краевом мясе больше сала, чем нужно, поэтому оно получается дороже, чем мясо с современных комплексов из других регионов. Я бы рада использовать местное сырье, ведь только на транспортировке из других регионов я теряю по 2 рубля с килограмма, но лишь при условии соответствия качества.

Мясные переработчики опять же рассчитывают на крупных поставщиков, мелкие же производители остаются не у дел — не по силам им привести мясо к одному стандарту. Слишком уже серьезные инвестиции для этого необходимы. Вот и крутятся, кто как может.

От базара к рынку

Всего в крае таких крутящихся 419 000 личных подсобных хозяйств и 3 000 фермеров. Причем на их (и личников, и фермеров) долю приходится 50 % от производимых в крае молока и мяса, 85 % овощей и 95 % картофеля.

Вот кому на сегодня катастрофически не хватает сбыта.

— Спрос есть, рынки есть, а сбывать, по сути, некуда, — говорит владелец одного из крупных краевых личных подсобных хозяйств Андрей Вахтель. — Раньше были заготконторы, забойные цеха, куда можно было сдать излишки производства. Сейчас же нет — мне мясо сдать некуда, приходится самому продавать.

Система сбыта Вахтеля проста: большая часть расходится по друзьям и знакомым, остальное продается на рынках да городских ярмарках. Рынки при этом являются далеко не основным местом продаж. Взять хоть ближайший к Вахтелю рынок «Солонцы» — в будний день покупателя там встретить сложно. В выходные, правда, чуть иначе. Но отличий не много. Что делать, приходится довольствоваться малым — никуда больше Вахтель попасть не может. Да и не особо рвется.

— Не хочу я в сети или в другую цивилизованную розницу, — говорит он. — Это же надо делать бренд, раскручивать его, а где я возьму на это деньги? Мне бы в каждом районе города по паре магазинов своих открыть — вот было бы хорошо.

Вообще, стремление к вертикальной интеграции характерно для сегодняшнего рынка сельхозпроизводства. «Ярск» еще в марте приобрел канскую сорто­испытательную станцию, на которой сейчас содержится около 3500 голов крупнорогатого скота, тем самым закрыв все свои потребности в говядине. Мясозавод в Железногорске уже год как реализует свою продукцию под брендом «Чистые луга».

Не отстают и небольшие хозяйства. Тому же Вахтелю уже согласовали места для трех магазинов.

Однако это может и не оказаться панацеей — цивилизованная розница накладывает свои ограничения.

— Только арендной платы, — рассказывает директор компании «Емельяновские колбасы» Рифкат Галеев (8 магазинов по Красноярску), — я плачу свыше 700 тыс. рублей в месяц. Конечно, мне выгоднее было бы попасть в сети.

Затерянные в сети

Это, однако, не просто. Сети вроде и не чинят особых препон на пути местных производителей к покупателю, но и не выказывают большой заинтересованности в патриотизме.

— Рознице, по сути, все равно — есть в ней местные товары или нет, — говорит исполнительный директор Ассоциации предпринимателей розничной торговли Сергей Новиков. — Ее задача — удовлетворять спрос и зарабатывать на этом деньги. Мы (сети. — «СВ») не «заточены» под малые объемы, а больших в основной своей массе местное крестьянство обеспечит не может — очень уж оно разрозненно.

В разрозненности кроется и причина еще одной проблемы аграриев, которая мешает им встать в сети, — товарный вид их продукции. Каждый фермер по отдельности создать свои сортировку, упаковку, торговую марку не может — слишком большие вложения для этого требуются (к примеру, предприятие, работающее под брендом «Чистые луга», только на оборудование по переработке и упаковке своей продукции потратило свыше 3 млн евро). Аккумулировать же товарные потоки всего края или хотя бы одного района сегодня просто некому — совместный проект регионального минсельхоза и логистической компании «Тетра-логистик» по созданию такого распредцентра почил в бозе.

— Просто не смогли договориться с чиновниками о размерах их участия в проекте, — вспоминает генеральный директор компании «Тетра-логистик» Дмитрий Саенко.

Эффект же мог оказаться весьма ощутимым. Взять хоть ту же картошку, которой в крае производится аж две нормы потребления. Большая часть этого объема в товарный оборот просто не вовлекается — что‑то хранится в подвалах, что‑то идет на корм скоту, что‑то вывозится из региона. А на прилавках господствует картофель из других территорий.

Те же, кому удалось оказаться в сетях, быстро ощутили на себе все преимущества.

— Мы сегодня поставляем перепелиное яйцо в 200 магазинов города, — рассказывает руководитель красноярского перепелиного хозяйства Вячеслав Ерошин. — В 2010 году реализовали свыше 9 млн штук. При рентабельности этого направления в 15–18 % получается очень неплохо.

Однако попасть в сети — это лишь половина задачи. Вторая часть — удержаться в ней. На себе это ощутил Галеев из «Емельяновских колбас». Едва встав в прошлом году в одном из магазинов «Красного Яра», он получил возврат товаров на 90 тыс. рублей — продажи не пошли.

— Все ведь просто, — объясняет Новиков. — Возьмите то, чего нет на рынке, и поставляйте по конкурентной цене — сети с готовность возьмут товар.

Правда, условия, которые выставляют сети при входе в них, не всегда оказываются приемлемыми для сельхозпроизводителя.

— Когда мы попытались войти в сети, — рассказывает директор «Чистых лугов» Андрей Козиков, — нам выставили такие условия, на которые мы пойти не могли. Судите сами: отсрочка платежа минимум на 60 дней плюс разного рода «бонусы» и прочее подобное. Мы и отказались от этой идеи, решив создавать собственную сеть.

Власть на продажу

Все описанное выше показывает: значение отстроенной системы сбыта для развития сельхозпроизводства переоценить сложно. Ерошин готовится расширяться. Те же «Чистые луга» только за прошлый год открыли в Красноярске 35 магазинов.

Власть, похоже, тоже поняла это. Еще в прошлом году минсельхозом была предпринята еще одна попытка продвинуть местных производителей в цивилизованную розницу — заработал закон, по которому торговым сетям возмещали расходы по продвижению местных товаров.

— В тот момент эта ставка вполне сыграла, — говорит Новиков. — Реализация местных товаров в сетях — участниках ассоциации выросла на 30–40%.

Доля же местной продукции в сетях на тот период увеличилась до 25 %.

Однако радость была недолгой — к закону приняли поправку, согласно которой субсидировались лишь товары, прошедшие добровольную сертификацию и означенные соответствующей маркой качества. Причем никаких действий по «раскручиванию» этой марки предпринято не было. Сетям же не было смысла этим всем заниматься. Да и не дешевое это оказалось удовольствие.

— Мы попытались провести эту сертификацию для товаров собственного производства (гастрономия, полуфабрикаты и т. п.), — рассказывает Сергей Новиков, — получилось 25 тыс. рублей на единицу продукции. Чтобы «отбить» эти деньги через 5 % рентабельности, нужно было 2–3 года, а закон действовал всего 6 месяцев.

Проект остановился. Недовольны его результатами остались и чиновники.

— Мероприятия по продвижению местных товаров в 2010 году охватили порядка 5 % розничного рынка, — говорит начальник отдела регионального рынка и продовольствия министерства сельского хозяйства и продовольственной политики края Евгений Стрельцов. — В то же время для того чтобы оказывать влияние на продовольственный рынок, нужно охватить как минимум четверть. Только тогда мы сможем влиять на рынок.

Останавливаться власть, по заверению Стрельцова, не намерена. Совсем недавно был принят новый закон, направленный на поддержку сбыта. Основным инструментом в нем объявлен некий логистический оператор, который будет аккумулировать информацию о товарных потоках в крае и согласовывать объемы поставок и заниматься рекламной кампанией по продвижению местной продукции. На оплату рекламной кампании местной продукции в бюджете заложено 20 млн рублей. По закону оператор должен быть структурой, включающей в себя производителей продукции (не менее 15) и предприятия торговли (не менее 10). На оплату работы этого оператора в бюджете заложено 20 млн рублей. Сам же оператор будет частной структурой.

— На этот шаг мы идем в преддверии вступления в ВТО, — говорит Стрельцов. — Когда это произойдет, любая поддержка со стороны государства будет запрещена, поэтому сейчас мы и пытаемся организовать систему негосударственной поддержки, через создание новых инфраструктурных элементов продовольственного рынка.

Евгений Волошинский
Журнал «Сфера влияния»