Татьяна Давыденко: «Первым из кризиса выйдет малый бизнес»

Разговор с руководителем Территориаль­ного органа Федеральной службы госу­дарственной статистики по Красно­ярскому краю (Красноярскстат) Тать­яной Давыденко начался несколько необычно.
Не ей задавали вопросы, а она спрашивала журналиста. Её инте­ресовала журналистская оценка состояния экономики края в 2009 году. Руководителю службы статистики привычно вы­страивать оценки не столько на основе собственных представлений, сколько основываясь на данных, полученных путем изучения отчетов и результатов опросов.
Оказалось, личные оценки состояния экономики края во многом совпадают с теми, которые подсказывает статистика.

Итоги года

Татьяна Алексеевна, каким был уходящий год для края с точки зрения статистики?

Есть несколько ключевых показателей, харак­теризующих экономику края. Один из них — индекс промышленного производства. Он гово­рит о том, производится в крае что-то или нет, работает промышленность или замерла.

По предварительным — оперативным — данным, на конец года он равен примерно 96 процентам. Подчеркиваю: данные оперативные, итоговые могут отличаться. По сравнению с прошлым годом снижение, конечно, произошло. В 2008-м индекс равнялся 104 процентам.

Сравнивать полезно не только с соб­ственными региональными показателями по линии «вчера-сегодня», но и с показа­телями в других регионах и России в целом.

Совершенно верно. По сравнению с Россией в целом мы выглядим намного лучше: по России индекс промышленного производства составляет 88 про­центов. Опережаем мы и многие субъекты Сибирского федерального округа.

Какие отрасли наиболее пострадали от кризиса?

У нас теперь нет отраслей — есть виды деятельности. Первый, конечно, строительство, мы только с октября 2008 по март 2009 года потеряли 30 процентов. Большие объемы. Как ни странно, пострадала торговля. Заметно затормозил транспорт — все виды, причем и пассажирские, и грузовые перевозки. Потери — 35 процентов.

В начале года очень сильно потеряли лесники. Но здесь региональные власти сумели сработать на опережение. Когда в конце 2008 года началось падение в лесопромышленном комплексе, были приняты краевой закон и программа поддержки. В результате удалось не только спасти ситуацию, но и улучшить ее.

Это, наверное, самая эффективная программа поддержки, дей­ствующая в крае.

Классная программа! Эффективность высокая. Мы отслеживали сначала десять предприятий лесопромышленного комплекса, потом 18. Смотрели, как они расходовали деньги, выполняя программу. Наблюдали чуть не каж­дую неделю. Эффективность стопроцентная.

Пример лесников должен быть не только показательным, но и зара­зительным. Деньги на поддержку наших производителей сейчас идут активно и из краевого, и из федерального бюджетов. Но хотелось бы видеть не только движение средств, но и результаты их эффективного исполь­зования. Это, наверное, самое главное.

Есть ли какие-то позитивные подвижки в строительстве?

Здесь сложнее… Самый сложный сегмент экономики. Население, как только узнало о кризисе, перестало нести деньги в банки, а стало аккуратно складывать их в «кубышки». По финансовому балансу мы видим, что деньги у людей есть, но нет желания их тратить.
Поэтому, несмотря на удешевление квадратного метра жилья, квартир стали покупать меньше. Да и на другие нужды тратят меньше. Хотя инфляционные процессы у нас в крае в последние три месяца практически остановились: в сентябре — октябре инфляция в регионе нулевая. По итогам года она составила 7,7 процента. По России прогнозируют около 9 процентов.

Для населения самый наглядный показатель инфляции — рост цен в потребительском секторе. В каких сегментах они росли, в каких — нет?

Первый основной показатель, иллюстрирующий инфляционные процессы, — цены на товары продовольственной группы. Рост не превысил уровня прошлого года. А вот непродовольственная сфера заметно повлияла на инфляцию. Здесь выросли цены на одежду, на товары первой необ­ходимости. Продавцы пытаются объяснять это ростом доллара, евро (продукция эта в основном иностранного происхождения)…

Я думаю иначе: это спекулятивный рост, он связан исключительно со стремлением продавцов или производителей, если речь идет не об импорте, заработать на кризисе.

Третий показатель — цены на услуги: транспорт, ЖКХ и тому подобное. Они как росли, так и росли, здесь ничего не добавилось и не убавилось. Получается, единственный сектор, провоцирующий инфляцию, — непродовольственные товары.

Ожидали худшего

Вернемся чуть назад — к продовольственным товарам. Сдерживанию роста цен помогла государственная поддержка?

Конечно! Государственная политика по поддержке местного товаро­производителя, в которой задействованы и предприятия розничной продовольственной торговли, — основной фактор, избавивший нас от скачка цен на продукты. Мы ожидали худшего. В прошлом году мы прогнозировали, что показатель роста цен в торговле продуктами питания увеличится процента на четыре, а то и на пять. Тот случай, когда несбывшийся прогноз приятнее сбывшегося.

Диалог власти и бизнеса порой бывает эффективнее прямых рычагов воздействия. Есть еще аналогичные примеры?

Одним из условий трехстороннего соглашения между правительством края, профсоюзами и со­юзом работодателей было повышение зара­ботной платы работникам предприятий. Бизнес свои обязательства выполнил, заработная плата в течение года действительно росла, причем темпы ее роста существенно опережали прошло­годние. Как договаривались. Думаю, руко­водители предприятий, владельцы бизнеса в этом случае заслуживают особой благо­дарности.

Хотя и здесь, конечно, не обошлось без потерь. Если раньше рост заработной платы носил опе­режающий характер, покрывал инфляцию, теперь потеряли примерно три с лишним про­цента. Это доходы, потерянные населением.

Но вернемся к сказанному чуть выше: люди сегодня не торопятся тратить свои деньги, так что потери до некоторой степени условны. Наша служба опросила 950 семей — выяснили, что семейные бюджеты сегодня расходуются крайне рачительно.

Кроме продуктов питания, товаров первой необходимости, на что еще люди тратят деньги?

Несколько неожиданный результат: многие стали покупать акции пред­приятий. Раньше доля таких среди общего числа опрошенных не превышала 12 процентов — сегодня она приближается к 42 процентам. Возможно, сыграла свою роль информация о том, что акции многих предприятий сильно подешевели. Кроме того, вера в банковские вклады, иностранную валюту заметно пошатнулась. Решили, что акции — более надежный инстру­мент вложений, чем наличка под подушкой, под третьей половицей.

При желании здесь можно разглядеть, во-первых, оптимизм граждан: «Кризис пройдет — предприятия сохранятся, акции пойдут в рост!», во-вторых, другой уровень экономической грамотности. Акции все-таки не потребительские вклады в банки, их покупка — это уже инвестирование в производство.

Не думаю, что каждый, кто покупает акции, сразу же начинает осознавать себя инвестором. Это слишком глубоко. Думаю, здесь все-таки главное — стремление сберечь накопленное. Не накопить — так хотя бы не потерять.

Что происходило на рынке труда?

Наша служба при формировании показателей, характеризующих уровень безработицы, оперирует численностью безработных, зарегистрированных в государственных учреждениях агентства труда и занятости населения Красноярского края, и общей численностью безработных, рассчитанной по методологии Международной организации труда. Последний показатель выводится на основании специальных опросов по общепринятой в мире системе.

В феврале 2009 года у нас уровень безработицы достигал 14,7 процента. В январе 2009 года федеральное правительство приняло решение о выде­лении денег на организацию общественных работ. Выделили более 600 миллионов рублей, и сработало. Кривая безработицы резко пошла вниз. Сейчас этот показатель — 5,8 процента. Хотелось, чтобы и в следующем году сумма, направляемая на общественные работы, не сократилась.

Задолженность по заработной плате на конец года составляет около 46 миллионов рублей. В марте этого года она была около 700 миллионов. Долги в основном в строительстве.

Деньги выделялись и на самозанятость — они сработали? Мне показалось, что этот пункт антикризисной программы выполнялся региональной властью несколько формально.

Я не стану давать оценок. Могу только сказать, что это направление сейчас — самое главное, здесь создается больше всего рабочих мест. И администрация Красноярского края рас­сматривает такую форму поддержки населения, как развитие предпринимательской дея­тельности, как одну из важнейших.

Структура экономики в крае меняется, роль малого и среднего бизнеса растет и будет расти. К тому же создать с нуля крупное пред­приятие — это сумасшедшие инвестиции, непосильные затраты. Малое или среднее таких затрат не требует, а отдачу обещает. Дайте деньги — но потребуйте взамен рабочие места.

Как изменились за год структура и объем инвестиций в реальную экономику?

Ушли инвестиции частично из машиностроения. Перестали инвестировать в энергетику. Отно­сительно энергетики — появилось ощущение неустой­чивости этого вида деятельности. Зато инвестиции пошли в связь, восстановление транспорта, ЖКХ, дороги, в строительство объек­тов бюд­жетной сферы, металлургию, лес­ной комплекс.

Донорам всегда тяжело

Есть устойчивое мнение, что край обладает не только высоким инвестиционным потен­циалом, но и не менее высоким потенциалом инновационным. Это подтверждается статис­тическими данными?

По заданию правительства мы проводим обследование предприятий, занимающихся инновациями. Но постоянно возникает вопрос: что кон­кретно относить к инновациям? Мы вынуждены опираться на действующие законодательные акты.

Если отталкиваться от них, доля инноваций в крае небольшая. Как правило, это предприятия, связанные с космосом, металлургией, нефтью. В среднем и малом бизнесе инновационной деятельности практически нет. В соот­ветствующих графах отчетов, которые мы получаем, они ставят просто прочерк. Но мне кажется, мы находимся пока только в начале движения, развитие будет, шаги в этом направлении делаются, хотя пока и не слишком широкие.

В феврале на экономическом форуме губернатор говорил о том, что в кризис хорошо будут чувствовать себя дотационные территории, хуже — донорские. Край — донор. Но так было и в советские времена. Ничего не изменилось?

Не изменилось. Губернатор дотационной территории — Кировской обла­сти — Никита Юрьевич Белых на форуме подтвердил это: «Бюджет области на 92 процента состоит из федеральных денег. Поэтому выжить в кризисное время нам будет легче». Красноярскому краю — донору, конечно, приходится выкручиваться.

Зато мы — точка роста на российской карте…

Конечно. Краевым властям удалось не только удержать регион на уровне прошлого года, но и по некоторым показателям мы подвинулись вперед. Несмотря на кризис в строительной сфере, посмотрите, сколько объектов сдано в этом году. Причем не только в краевом центре — смотрите, как активно строится Ачинск, какие там дороги, какие спортивные сооружения вводятся. А Северо-Енисейск? Сказка!

Ачинск еще тем замечателен, что там созданы такие условия для развития малого и среднего бизнеса, каких нет ни в одном муниципальном образовании края. А создание условий — фактор гораздо более значимый, чем прямая раздача денег.

Нередко отраслевые данные, которые нам удается получить из министерств, расходятся с данными статистики. Например, в начале года Красноярскстат выдавал одни цифры по занятости, а уполно­моченный по правам человека Марк Денисов — совершенно другие. Почему такая разница? Используются разные методики?

Не знаю, о каких данных и о каких расхождениях речь. В течение трех последних лет у нас данные не расходятся. Правительство края, губер­натор, Законодательное собрание определили жесткий регламент: министерства оперируют только нашими данными, данными Красноярск­стата.

Важно только понимать, что порой мы даем оперативные данные, которые могут расходиться впоследствии с итоговыми цифрами. Скажем, пред­приятия предоставляют нам информацию о численности работающих — сегодня она одна, а завтра они вдруг начали сокращать персонал, и через неделю это совершенно другие цифры. Но еще раз подчеркну: мини­стерства самостоятельно ничего не считают, считаем только мы.

Перед вами в обязательном порядке отчитываются все предприятия, любых форм собственности?

Когда меня спрашивают, почему мы не требуем стопроцентной отчетности от всех предприятий, работающих в крае, как это было в советские времена, я отвечаю: и за рубежом, и у нас такая отчетность — «инфор­мационный налог» на предприятие. Это полноценное рабочее место, человек, получающий зарплату за то, что он заполняет формы отчетности, и т. п. Дополнительная финансовая нагрузка. Я категорически против.

Чтобы посчитать индекс промышленного производства, нам не нужно изучать данные всех 60 тысяч предприятий края. Достаточно посчитать четыре тысячи. Не нужно знать индекс «до копейки». Но вот эти четыре тысячи предоставляют нам полные данные, и на их основе мы вос­производим общую картину. Если кто-то из них не отчитывается — есть административный регламент, он четко прописан в Административном ко­дексе, иногда, к сожалению, приходится наказывать.

Какова допустимая погрешность?

Уровень технического и программного обес­печения у нас мировой. На таких же ком­пьютерах, с теми же программами считают статистики в Англии, Германии, США… Допустимая погрешность поэтому — 0,01 процента. Если 0,02 — это уже инцидент, подлежащий служебному разбирательству.

Какие критерии используются при опре­делении предприятий, попадающих в выборку?

Разные. Все зависит от того, для чего мы собираем данные. Мы собираем всего более миллиона разных показателей. Среди них 72 — те, которые характеризуют субъект Федерации, 440 показателей, характери­зующих муниципальное образование.

В каждом случае используется своя методика сбора и обработки инфор­мации. Если мы считаем, например, среднюю заработную плату по определенному виду деятельности — это одна сумма, если среднюю по краю — другая.

Средняя зарплата по краю, кстати, сегодня около 20 тысяч рублей — выше, чем в других территориях СФО. Но эта сумма нужна только для того, чтобы сравнить нас и соседей, она характеризует в целом регион — и ничего не говорит о конкретном человеке. Конкретный человек может получать и восемь тысяч, и четыре, и сорок тысяч.

Опираясь на статистические данные, что вы можете сказать о нашем обозримом будущем?

Знаете, я привыкла констатировать факты, прогнозы — не моя задача. В позапрошлом году мы составляли прогнозы — они были такие замечательные! Все в рост, вглубь, вширь… Кто думал, что так накроет? Но если говорить о моих представлениях, думаю, будущий год будет еще достаточно сложным. Вряд ли сложнее нынешнего, но и не легче.

А вот в 2011-2012 годах должно стать лучше, должен начаться подъем. Начнем выруливать. Я оптимист по натуре — может, потому так думаю. Но и все данные именно за это. Первым выйдет из кризиса малый бизнес. Крупным структурам будет гораздо сложнее.

Геннадий ВАСИЛЬЕВ
Газета «Вечерний Красноярск»