Александр Рыжов: «На качественной музыке не заработаешь»

Работников прокатных агентств зача­стую считают людьми из выс­шего круга, водящими знакомства со звездами. Это, конечно, верно, но далеко не все, с чем приходится сталкиваться продавцам по­ло­­жительных эмоций.
Мало кто из обычных людей представляет все финансовые риски гастрольного рынка. Меж тем именно экономика определяет список артистов, которых могут увидеть и услышать жители Красноярска, уверен генеральный директор концертно-гастрольного агентства «Музыкальный город» Александр Рыжов.

Представление риска

— Начнем с довольно общего вопроса: можно оценить годовой оборот концертного рынка приезжих артистов в Красноярске?

— Вопрос непростой. Подсчетов никто не вел. Но если прикинуть примерно, то, я полагаю, речь должна идти о 70–100 млн рублей. Это оборот всего рынка, а не только концертов, устроенных «Музыкальным городом».

— Из чего складываются основные расходы?

— Это, безусловно, гонорар плюс местные расходы — бытовой райдер (перелет, приезд к месту выступления, проживание, питание, охрана и про­чее в этом духе), технический райдер (так называемый продакшн — световое и звуковое оборудование), рекламная кампания, ну и, конечно, плани­руемая прибыль. Все это в нашем бизнесе принято называть валом.

— Какую долю занимает в расходах гонорар?

— Здесь можно выделить две категории артистов. Первая — это те, у кого гонорар больше всех остальных расходов. Ну а другая, соответственно, наоборот. Тут, понимаете, еще в чем дело: чем выше гонорарная часть, тем больше и остальные затраты. Вот смотрите — «Хор Турецкого». Очень небюджетный коллектив — гонорар огромен. Помимо этого и соот­ветствующий райдер — порядка 20–30 человек на выезде. Дорога, прожи­вание, питание стоят очень дорого, технический райдер тоже не маленький — большое количество плазмы на сцене, света, звука.

А бывает и так. Какая-нибудь группа с гонораром, условно, 10 тысяч долларов. А она сама состоит из 10 человек, которых нужно обслуживать в соответствии с райдером.

— Какова средняя рентабельность бизнеса?

— А она практически не выводима. Понимаете, это очень рискованный бизнес. Это не продажа вещей или товаров народного потребления. Это продажа впечатлений, эмоций. На успешность того или иного мероприятия влияет столько факторов, что, даже проработав большое количество времени на рынке, ты порой не можешь все их спрогнозировать и учесть.

Один и тот же артист, который в прошлом году сделал у тебя большие сборы, в этом может оказаться невостребованным. Причем вроде бы все то же самое — артист, площадка, билетная ценовая политика аналогичная, программа новая, а не пришел зритель, и все. Так что вывести что-то среднее практически невозможно.

— А если все-таки попытаться?

— Полагаю, средние значения будут в пределах 10–15%. Но опять же все зависит от конкретного артиста.

— Аренда площадки в Красноярске дорогая?

— Если сравнивать с остальными крупными городами Сибири (Иркутск, Новосибирск), то да — у нас площадки дороги. Помимо этого у нас весьма дорогой продакшн. Вообще уже сложился термин по отношению к некоторым площадкам города — «Золотой театр».

— А в абсолютных цифрах это сколько?

— Не могу назвать — все же это уровень договорных отношений и ком­мерческая тайна.

— А в цене билета доля аренды площадки какова?

— Ну это тот же вопрос, только с другой стороны (улыбается). Ну хоро­шо — это примерно 10%.

— Какие площадки пользуются наибольшим спросом?

— Прежде всего это театр оперы и балета и музыкальный театр. Причина проста — они наиболее подходящие под подобные мероприятия. К тому же основная концертная площадка города — БКЗ — все еще на ремонте.

Смотрите, Дворец спорта им. И. Ярыгина совершенно не приспособлен для культурных мероприятий. Но его мы используем, если речь идет о каких-то зарубежных артистах или крупных российских рок-командах типа ДДТ или «Машины времени». Есть цирк, который также не приспособлен для концертов, но приходится привозить туда звезд по различным причинам.

— А самая дорогая из наших площадок какая?

— Дворец спорта. И, по-моему, это логично — она самая большая и вмес­тительная.

— А есть ли какой-нибудь общепринятый стандарт площадки? И удовлетворяют ли ему наши?

— Стандарт есть. Но сразу скажу, что наши площадки ему не удовлет­воряют. Причем речь не только о Красноярске, но и всей стране. Даже в Москве таких площадок нет. Ни Кремль, ни «Олимпийский», ни Лужники — не отвечают существующим стандартам. И это чуть ли не одна из основных проблем.

Что происходит в той же Европе, если устраивать там концерт. Хозяин площадки понимает, что в этой ситуации он и весь его персонал работает на тебя, что это, в конце концов, его бизнес. И они работают. Все служ­бы — от директора зала до гардеробщика — нацелены на результат. Чтобы тебе было с ними комфортно работать.

У нас же идеология другая. Сдал площадку, получил вознаграждение, и все, дальше ничего не волнует. Я вам больше скажу, в России я на площадку не могу завести даже свои службы (электриков, монтиров­щиков) — не разрешают. Приходится пользоваться тем, что предоставляет площадка. А это как минимум недостаточный уровень квалификации. Про отношение к работе я вообще не говорю: не прийти, прийти пьяным, на­питься в процессе — у нас это в порядке вещей.

Иностранный выбор

— Гастрольный «чес» — он еще есть?

— Понятие существует. (Улыбается.) Другое дело, что он перестал быть повсеместным — совсем небольшая часть артистов работает сейчас по этому принципу. Я бы говорил, что сегодня «чешут» лишь около 20% артистов.

— А сезонность — какие сезоны существуют на этом рынке?

— Их два — с сентября по декабрь и с февраля по май. Летом основная часть артистов либо отдыхает, либо работает в студии, либо выступает по югам. За Уралом же лето — это мертвый сезон.

— Сколько концертов в Красноярске устраиваются местными ком­паниями, а сколько компаниями из других городов, в том числе столичными?

— Иногородние компании встречаются редко — не более 5 концертов в год — потому что, по сути, они не имеют ни экономической подоплеки, ни про­фессиональной. Приехав в чужой город, не зная его специфики и конъюн­ктуры, просто невозможно нормально организовать и провести концерт.

Последний такой проект на моей памяти — это концерт Nazareth во Дворце спорта им И. Ярыгина, который оказался чрезвычайно убыточным. Конечно, мы тоже работаем не только в Красноярске, но и в других городах, но там у нас есть коллеги, с которыми мы сотрудничаем и ориентируемся на их мнения.

Так же и здесь. Далеко не все концерты, которые проходят у нас, «Музы­кальным городом» же и инициированы. Зачастую поступают пред­ложения от иногородних компаний организовать концерт здесь за агентское вознаграждение. И мы это делаем.

— К нам в последнее время зачастили иностранные звезды. И суще­ствует мнение, я бы назвал его дилетантским, что едут те, кто больше нигде заработать не может. Насколько это правдоподобно?

— Совершенно неправдоподобно. Вы абсолютно правы — мнение диле­тантское. Я вообще не понимаю, почему мы так плохо относимся к себе, считаем, что к нам артист может приехать только тогда, когда окажется не востребован в Европе и Америке.

Вы посмотрите, кто приезжает: Deep Purple, Scorpions, Tito & Tarantula, Patricia Kaas — неужели вы действительно думаете, что эти артисты не могут собрать залов у себя? Чушь полнейшая. Просто и инфраструктура сейчас позволяет привозить их, и появились организаторы, способные удовлетворить требования этих артистов. Другое дело, что мы пока не можем организовывать выступления здесь других — более «дорогих» ино­странных звезд, таких как Sting и Madonna.

Хотя, должен признать, есть и те, кто укладывается в обозначенное вами мнение. Это, к примеру, Ottawan и Boney M, которые сейчас порядка 90% своих заработков берут с корпоративных выступлений.

— С иностранцами работать проще?

— И не только проще — интересней, приятней. Они в разы профес­сиональнее большинства наших исполнителей. Привезти их, конечно, рази­тельно дороже — и технический, и бытовой райдеры очень объемны и дороги. Гонорары выше. Вообще расходы на иностранцев выше расходов на наших звезд в 5–10 раз. Причем выше не только расходы, но и риски. Поэтому и закладываемая норма прибыли меньше. Хотя в абсолютных показателях зарабатываем мы больше.

— А бывает так, что под видом иностранных знаменитостей привозят в Красноярск не пойми кого?

— К сожалению, бывает. Правда, в последнее время все меньше. В целом можно сказать, что эти времена уже прошли. Те, кто работает на рынке и дорожит своим именем, никогда не возьмутся за организацию подобных туров. Хотя предложения, не скрою, бывают.

Цена уговора

— Заговорили о райдерах. Вообще это очень тяжело в финансовом смысле? В райдер, давайте сейчас о бытовом, действительно вклю­чают самое необходимое? Или все же привередничают артисты?

— (Улыбается.) Еще лет семь назад я бы ответил, что это тяжело. Сейчас настолько уже привыкли к этому, что ни одна строка, ни один пункт не вызывает удивления, отторжения или сложности в исполнении. Я бы сказал, что на 90% райдеры вполне адекватны.

Конечно, если его показать человеку, не понимающему специфику бизнеса, он решит, что там большей частью излишества. Ну зачем столько всего в гримерку? Зачем такой большой гостиничный номер? Зачем именно такой автомобиль? Но понимаете, находиться в туре, а они (туры) сейчас форми­руются так, чтобы больше суток в одном городе не быть, очень сложно для самого артиста. Пока сам не проедешь на маршруте — не поймешь, что это все значит.

Райдер — это в первую очередь перечень всего необходимого, чтобы за непродолжительное время между концертами артист смог отдохнуть, а вый­дя вечером на концерт, смог его отработать, что называется, по пол­ной программе.

— Неужели другого не бывает?

— Бывает, конечно. Особенно у молодых артистов. Например, когда Макsим только начинала раскручиваться, я глядел на ее райдер, и у меня возни­кали некоторые вопросы. С опытом же это проходит.

— С гастрольными турами понятно. А если это некое разовое высту­пление?

— А такого, если не вести речь о каких-то корпоративах, днях рождения, не бывает. Никакой профессионал в концертной деятельности так работать не будет. Да и артисту смысла нет в таких выездах.

— А можете припомнить самый дорогой и самый дешевый райдер?

— Самый дорогой — это рок-фестиваль «Монстры рока», который мы при­возили в прошлом году. Их райдер был около 2 млн рублей. Но тут надо пони­мать, что это 4 группы мировой величины. Так что все в пределах разум­ного. А самый дешевый райдер за мою практику был у Жанны Бичев­ской и Татьяны и Сергея Никитиных — около 50 тысяч рублей.

— Теперь ко второму типу. Технический райдер — это атрибут любого артиста или только крупных звезд и коллективов?

— Абсолютно любого. Даже разговорники, которые, казалось бы, не очень нуждаются в этом, все равно включают его в обязательные условия. Заливка света на сцене, другой свет, звук, стол, стул, любой другой анту­раж — это все технический райдер.

— Все это берется здесь или везется вместе с артистом?

— Здесь, конечно. Большей частью. Очень редко бывает, чтобы артист во­зил технику с собой.

— А красноярских ресурсов для этого хватает?

— Раньше иногда приходилось возить аппаратуру из других городов. Сейчас же продакшн в городе на очень хорошем уровне, и местного ресурса хва­тает, чтобы закрыть райдер любой приезжей знаменитости. Есть, правда, группы — речь идет о рок-командах, работающих живьем, — которые почти все оборудование возят с собой. Если вести речь о тех же Deep Purple или Scorpions, то это 12 тонн груза одной только аппаратуры.

— А дорого это?

— Все зависит от того, какие задачи ставит перед собой, а соответственно, и перед нами артист. Можно ведь поставить аппарат за 30 тысяч рублей, а можно и за 300 тысяч. Работать будет и тот, и другой. Результат только будет различаться. Да и экономическая сторона важна.

Правда, когда речь идет о гастролях, то здесь ты уже не смотришь, выгодно тебе это или нет. Ты взялся за проведение концерта — ты должен удовлетворить техни­ческий райдер. Не сделаешь — можешь потерять еще больше, артист просто откажется работать. И это нормально. Его задача — выдать хороший продукт, а если поставленное тобой оборудование не сможет этого обеспечить, то зачем ему рисковать собственной репутацией?

И здесь два варианта — либо уговорить артиста выйти и отработать на том, что выставлено (это, кстати, практически невозможно), либо за остав­шиеся 2—3 часа до концерта исправить ситуацию, довезя необходимое оборудование.

— А почему организатор может «порезать» технический райдер?

— Причина, в принципе, одна — не пошли продажи. Все, что остается в такой ситуации, — это пытаться сократить затратную часть, чтобы хоть как-то заработать. Но все это нужно делать только после предварительного согласования с артистом. Если же он, ничего не зная, выходит на sound­check (тест оборудования и инструментов перед концертом. — «ВК») и видит все это, он вправе отказаться работать.

— А где тот критический момент с продажами, когда приходит пора сокращать райдер? Или, если перефразировать — сколько должно быть продано билетов, чтобы концерт вышел на нулевую рен­табельность?

— Раньше было меньше — до 70% заполнения зала. Сейчас, в смысле в кри­зис­ные годы, мы постарались снизить цены, чтобы не потерять зри­теля, поэтому и порог выхода в ноль стал выше — порядка 80%.

Еще один пример. Нино Катамадзе. Когда в первый раз в Красноярске организовывался ее концерт, прокатчики установили очень высокую цену на билеты, в результате чего зрителя набралось едва на ползала. В этом же году, уже по нашему настоянию, цены были снижены настолько, что порог выхода в ноль оказался на уровне 90%. Но это оправдало себя как с экономических позиций, так и с позиций промоушена — собрали полный зал, а я убежден, что такая артистка должна собирать залы.

— Какова вообще средняя стоимость билета на концерт столичного артиста в Красноярске?

— Порядка 1500 рублей. Границы же от 500 рублей до 2,5–3 тысяч рублей.

— А как разрешается ситуация, когда концерт не состоялся?

— Если отмена концерта происходит по инициативе или вине организатора, то все расходы ложатся на него же. И тут все зависит от его позиции и стратегии. У меня она довольно четкая — я при любых обстоятельствах стараюсь концерт все-таки провести. Для меня это вопрос имиджа агент­ства. А вот другие наши коллеги по цеху не гнушаются такими действиями. Бывали, конечно, случаи отмены выступлений по инициативе артиста, но это чаще происходит по форс-мажорным обстоятельствам.

— Форс-мажор в вашем бизнесе — это что?

— Ну, к примеру, если организатор тура оказался недостаточно профес­сиональным, выбрал ненадежных партнеров, неправильно выстроил логис­тику, в итоге артист просто не выехал на маршрут из-за того, что он не готов. А мы здесь были готовы провести концерт и отработали свою часть. В таком случае нам даже возвращали предоплату. Если же концерт «сле­тает» по моей вине — то предоплата остается у артиста. То же происходит и при болезни артиста.

— А большая предоплата?

— Четких границ нет. Это уровень договоренности. Вилка от 10% до поло­вины гонорара. Но опять же не всегда. Если я работаю с артистом на протяжении нескольких лет и нет никаких претензий к моей работе, то мы вполне можем обойтись и без всяких предоплат.

— А если концерт отменяется по вине артиста? С предоплатой по­нятно, а остальные расходы — они возвращаются?

— Опять же уровень договоренности. Временами возвращаются. Временами находим другой путь. Например, в прошлом году был отменен концерт «Аквариума» из-за состояния здоровья Бориса Гребенщикова. И те рек­ламные расходы, которые мы тогда понесли, были учтены в этом году — на их сумму уменьшился гонорар. И зачастую это именно так и происходит, по­тому что за годы работы складываются нормальные, доверительные отно­шения, когда ни артист тебя, ни ты его не «берешь за горло», понимая, что вам еще работать вместе.

— Уже упоминали и Нино Катамадзе, и Бориса Гребенщикова, и других музыкантов. А вообще есть понимание, кто сейчас наиболее вос­требован в Красноярске?

— Конечно. И как бы мне ни было жаль, по всем экономическим показа­телям лидируют шансон и такое направление, как — назовем его носталь­жи. Все остальное — это некоммерческие направления: зарабатывать на них очень сложно.

Ну, смотрите — все осенние концерты рокеров прошли очень неважно. Зато Шатунов — переаншлаг. Лепс — два концерта, оба с аншлагами. И можно продолжать. Потому и приходится сегодня везти того же Юру Шатунова, чтобы завтра привезти Нино Катамадзе и не обанкротиться. Вообще мини­мум 50% всего репертуара агентства — это экономически нецелесо­образные, но интересные в культурном плане артисты. Зарабатывать на качественной музыке не получается.

Евгений ВОЛОШИНСКИЙ,
фото Александра ПАНИОТОВА
«Вечерний Красноярск»