По итогам 2008 года впервые за несколько лет по Сибири не получено существенного увеличения количества участков недр, переданных в пользование добывающим компаниям. На этом фоне государство снижает финансирование геолого-разведочных работ.
В начале апреля в Новосибирске руководитель департамента по недропользованию по СФО Александр Неволько дал пресс-конференцию в местном отделении «Интерфакса», в ходе которой обнародовал результаты деятельности государства по финансированию геолого-разведочных работ (ГРР) и проведению аукционов на участки недр в 2008 году.
«Если на начало 2008 года в пользовании находилось около 2 800 участков, то на конец — 2 814, в то время как традиционно прирост у нас был около 100 участков недр в год, — отметил Александр Неволько.
— Это не значит, что предоставление их в пользование компаниям не осуществлялось, просто наряду с этим был и процесс прекращения права пользования. Одна из главных причин такого результата — нарастающие кризисные явления в экономике. В итоге из 124 аукционов, которые были объявлены в 2008 году, состоялись всего лишь 44. Остальные прошли безуспешно — либо отсутствовали заявители, либо была подана лишь одна заявка, а по закону должен проводиться конкурс».
Более того, если говорить о результатах года нынешнего, в I квартале 2009 года на территории СФО не было передачи участков недр по конкурсным аукционам. И на текущий момент даже в объявлениях не находится ни один участок недр для аукциона.
Потерянный интерес
Безусловно, кризис — главная причина создавшегося положения. Спрос на участки со стороны добывающих компаний сегодня заметно упал. Так, начиная с августа прошлого года, в СФО не состоялся ни один аукцион по участкам недр углеводородного сырья — нефтяные компании стали осторожнее из-за снижения цен на нефть.
В этих условиях государство также сокращает свое участие в процессе недропользования, в частности, дело касается общего снижения финансирования из федерального бюджета геолого-разведочных работ — оно составило 15%, снизившись до 20 млрд рублей, согласно данным уточненного бюджета на 2009 год.
Кстати, уменьшение объема выделяемых средств на геологоразведку по Сибири не такое сильное, как в целом по стране — оно составило 8%, и в целом Сибирь может рассчитывать на сумму 6,5 млрд рублей из бюджета федерации.
Основная часть средств — 5 млрд — из них пойдут в разведку углеводородного сырья, прежде всего месторождений в Красноярском крае и в Иркутской области, которые составляют базу для наполнения трубопровода ВСТО.
Нет сомнений, снижение геолого-разведочных работ повлияет не лучшим образом на выполнение тех амбициозных задач, что ставят федеральные и региональные власти. Государство обращает на геологию сравнительно мало внимания, а если и обращает, то исключительно в интересах крупных топливных или горнодобывающих холдингов. Малого и среднего бизнеса в геологоразведке, по словам генерального директора ОАО «Красноярскгеология» Анатолия Хохлова, практически нет — «в рамках существующего законодательства ему там просто нет места».
Копать или не копать?
Казалось бы, повода для тревоги нет — недра в Сибири богатые, и о проблемах геологоразведки совершенно не стоит беспокоиться. В одном только Красноярском крае, согласно данным, представленным на официальном сайте краевой администрации, открыто более 6 тыс. месторождений полезных ископаемых. Причем запасы золота, угля, свинца, меди, никеля, кобальта, платиноидов и некоторых других полезных ископаемых имеют даже не общероссийское — мировое значение.
Но у профессионалов, давно работающих в геологии, совершенно другое мнение. Один из патриархов отрасли, генеральный директор ФГУГП «Красноярскгеолсъемка», Марк Кавицкий, считает, что сегодня в крае, как и по России в целом, добыча полезных ископаемых опережает прирост запасов. В нераспределенном фонде недр практически не осталось значимых месторождений, которые могут заинтересовать инвесторов.
«Сейчас эксплуатируют или разворачивают добычу на месторождениях, что обнаружены минимум лет 20 назад, еще при СССР. Мы, к сожалению, видим, что в Красноярском крае в отрасли наблюдается застой — усиленно проедается то, что было подготовлено советской геологией, а восполнение минерально-сырьевой базы происходит только в отношении углеводородов, золота и в какой-то степени угля. Насчет остальных полезных ископаемых темы для беседы нет — геолого-разведочные работы практически не ведутся», — замечает Марк Кавицкий.
Подтвердить его слова очень легко — достаточно посмотреть на дату, когда сделано то или иное громкое открытие: в конце 1980-х открыт Ванкор, Юрубченская группа месторождений — в 1983–1985 годах, Олимпиадинское золоторудное — в 1975-м.
А после 1990 года крупных провинций или месторождений полезных ископаемых во всем Красноярском крае не найдено — в лучшем случае идет доразведка и прирост запасов на ранее открытых площадях.
Некоторое исключение — разведка золоторудных месторождений. Там специфика отрасли такова, что при благоприятной ценовой конъюнктуре (как в последние годы) частные компании стараются быстро ввести значительные мощности по добыче руды и извлечению из нее драгоценного металла. Поэтому месторождения с запасами руды в миллионы и десятки миллионов тонн истощаются очень быстро — за 8–10 лет.
Только обустроились, запустили золотоизвлекательную фабрику, а уже надо подыскивать новое рудное тело, поскольку гора с крупинками золота на глазах превращается в огромную воронку и отвалы.
Поэтому ведущие компании, такие, как «Полюс Золото», денег на геолого-разведочные работы не жалеют — ее инвестиции в эту сферу возросли с 58 млн долларов в 2004 году до 152 млн долларов в 2007-м. Хотя, по словам Анатолия Хохлова, говорить о том, что геологи «Полюс Золото» открывают совершенно новые провинции и крупные запасы, тоже нельзя — те же месторождения Благодатное и Титимухта найдены еще в 1970-е – 1980-е годы, но в то время были признаны малоценными.
В Советском Союзе при содержании металла менее пяти граммов на тонну руды организовывать добычу не торопились — это считалось нерентабельным. Сейчас в условиях Енисейского кряжа и при двух граммах на тонну добыча выгодна.
Рынок для крупных величин
Так сложилось, что в России основным игроком на рынке ГРР является государство. Точнее, не на рынке, а на его карикатурном подобии, поскольку существующая система недропользования крайне слабо соотносится с принципами рыночной экономики.
Один пример — частный бизнес практически не может выбирать перспективный участок для проведения ГРР, поскольку эти участки выбирают чиновники, а потом на основании их деятельности формируется федеральная программа лицензирования недр. Примерно до 2005 года государству вообще было, честно говоря, не до геологии — эксплуатировали старые заделы.
Наконец, в 2005 году правительством принята Долгосрочная программа геологического изучения и воспроизводства минерально-сырьевой базы, рассчитанная до 2020 года. Было объявлено о вливании бюджетных средств в геологию, однако (здесь Марк Кавицкий и Анатолий Хохлов единодушны) переломить ситуацию не удалось.
Крупные компании силами своих геологических подразделений интенсифицировали работы по доразведке запасов на ранее открытых месторождениях, а вот исследования «белых пятен» на геологической карте продолжались недопустимо низкими темпами.
При этом, по мнению Марка Кавицкого, государственные инвестиции в геологоразведку окупаются многократно, просто сроки этой окупаемости очень велики. Найденные сегодня проявления, например, меди, в товар — то есть в точную информацию о запасах и условиях добычи руды — превратятся в лучшем случае через несколько лет.
Геолого-разведочный бизнес — крайне рискованное предприятие. От профессиональных геологов в качестве анонимной, но расхожей оценки, можно услышать такие цифры: из ста перспективных участков, выделенных на стадии предварительных исследований, после детального изучения только на одном найдутся действительно стоящие запасы полезных ископаемых.
При этом геологоразведка — очень затратный вид деятельности. В мире на поиск и разведку в недрах одного грамма золота тратится примерно один доллар инвестиций. Стоимость при поисках углеводородов еще выше — чтобы найти и исследовать крупное месторождение нефти, надо потратить сотни миллионов, если не миллиарды долларов.
Причем в Сибири эти расходы гораздо выше, чем «в среднем по планете» — все-таки в аравийской пустыне бурить гораздо проще и дешевле, чем в болотах у Полярного круга. Поэтому геологоразведка в нашей стране не является инвестиционно привлекательным видом предпринимательства.
Более или менее прозрачна ситуация только в нефтегазовом секторе — там структура ГРР приняла общепринятый вид: в состав вертикально интегрированных нефтегазовых холдингов входят дочерние геолого-разведочные предприятия. Кроме того, на рынке присутствуют специализированные сервисные компании, занимающиеся бурением, геофизическими исследованиями и так далее.
Как рассказал заместитель генерального директора по геологии и геофизике компании «Ванкорнефть» Владимир Кринин, в нефтегазовом секторе есть геолого-разведочный бизнес в чистом виде — это сервисные услуги по строительству поисковых и разведочных скважин, выполнению сейсмо-, электроразведочных, гравиметрических, геохимических и других работ. «При этом основными заказчиками ГРР являются нефтегазодобывающие компании, отчасти государство, а спрос на ГРР варьируется в зависимости от внутренней и мировой коньюктуры на рынках. Но геолого-разведочный бизнес не дает большой прибыли в силу многих причин, разговор о которых — особая тема», — заметил Владимир Кринин.
Еще год назад спрос на услуги специализированных геолого-разведочных структур начинал обгонять предложение — все-таки количество опытных кадров в отрасли за постсоветские годы значительно снизилось, как и количество самих дееспособных геолого-разведочных предприятий. Оставался и госзаказ — небольшой, но стабильный. В 2009 году государственные инвестиции в геологоразведку остаются практически на прошлогоднем уровне — порядка 20 млрд рублей. В то же время частный бизнес начал резко снижать вложения в поиск и разведку полезных ископаемых.
Для большинства других видов полезных ископаемых ситуация приближается к критической. Если по нефти, газу, золоту в недалеком прошлом удалось удержать простое воспроизводство — сколько добыли, столько и нашли, то по остальным видам скоро вернется ситуация 1990-х годов, когда практически не велось никакой работы на перспективу.
В развитых странах со схожей структурой экспорта (в Австралии, ЮАР или Канаде) самые активные на рынке ГРР — так называемые юниорные геолого-разведочные компании. Они не ведут добычи, имеют минимальные обротные средства, начальный капитал приобретают путем выпуска акций.
Главные активы таких компаний — лицензионные участки. Нашли что-то, имеющее промышленное значение, — продали лицензию и заработали, не нашли — увы. Да, рискованно. Но ведь находят, в результате чего даже в давно исследованных районах возникают новые рудники и заводы.
К сожалению, пока этот опыт в Сибири абсолютно неприменим. Юниорных компаний, как грустно заметил Анатолий Хохлов, у нас нет и быть не может. Видимо, пока в законодательстве им найдется место, недра Сибири так и останутся пустеющей кладовой.