«Конкурент» беседует с известным красноярским ведущим и креативным продюсером.
Математик по образованию, творческий вдохновитель многих рекламных и телевизионных проектов, бывший пресс-секретарь губернатора, пожалуй, самый востребованный ведущий — это лишь немногое, что можно о нём сказать.
Наверное, сложно представить для Красноярска лицо более, как сейчас принято говорить, медийное, чем это лицо из ТВ-ящика. С Максимом Гуревичем говорим об известности, большой власти и экономическом кризисе.
фото Сергея Черных— Максим, вы еще недавно часто мелькали по телевизору, была своя программа, и ваша фамилия всегда шла в связке «известный журналист». Что-то поменялось? Чем вы занимаетесь сейчас?
— Я занимаюсь рекламными проектами, не очень масштабно, но мне это так нравится! Я даже описание придумал — комплексные аудиовизуальные решения в пространстве событий. Кажется, накрученно и сложно всё, а если в каждое слово вникнуть, всё очевидным становится. Есть сфера бизнеса, допустим, какие-то тут события: юбилеи, презентации. Много кто этим занимается, иногда — неинтересно, иногда — очень неинтересно. А мне больше всего в этой сфере нравится возможность продемонстрировать какие-то уникальные находки: всегда хочется «фишки» какой-то. Не просто заработать денег, получить контракт, а сделать качественный продукт. Не-е-ет, естественно, деньги — это очень важно, но не только они важны. Вот это и есть то страшное словосочетание, которое я назвал: происходит какое-то событие, мероприятие — и надо понимать, что это всё происходит в пространстве каком-то. Так вот моя задача — сделать так, чтобы люди, которые являются непосредственными участниками этого события, попали в созданное для них приятное пространство. Это не обязательно дорого, кстати говоря.
— А как вы сейчас называетесь-то? Что можно на бэджике прочитать?
— Знаете, тут недавно приехал погостить в Красноярск мой друг, мы с ним встречаемся нечасто, он в Штатах живёт. Я ему рассказываю про свою работу и говорю: «Алексей, я не знаю, как эта работа называется». А он мне выдаёт: creative producer, по-русски — креативный продюсер. Как раз те самые люди, которых непонятно за какие заслуги писать в титрах. При том, что от них очень многое зависит. Вот теперь я не стесняюсь писать себя так в титрах.
— То есть мы запросто пишем: «Конкурент» беседует с креативным продюсером Максимом Гуревичем»?
— Вот и я у друга моего спрашиваю: а что они пишут на визитках-то, люди эти? В ответ получил: «creative services». Перевод на русский мне меньше нравится. Просто потому, что у меня к слову «креатив», которое слышим сейчас на каждом углу, явная антипатия. Creative и production services — вот так это называется. Я не знаю, как это написать, чтобы это не выглядело понтами. Но я вдруг действительно понял, что много лет занимаюсь именно этим, однако раньше я стеснялся называть какие-то работы своими. Ну, как — не я же был дизайнером, режиссером или сценаристом каких-то проектов.
— А сейчас стеснение как рукой сняло?
— В какой-то мере — да. Я понимаю: ведь тот или иной проект сделали под моим… не руководством (Задумывается.) — под моим контролем. Это же я придумал, что такую работу надо сделать. Поэтому я в гармонии нахожусь последнее время. И другая вещь, которую теперь понимаю лучше, чем когда-либо, — что есть люди, видящие проблемы целиком, которым можно рассказать, что есть задача, и они предлагают не строчку из своего прайса «мы решаем ваши проблемы», а они предлагают реальный выход из ситуации. Вот я стараюсь таких людей держаться. А таких людей немного… Их не то что немного в Красноярске — их вообще немного.
— В вашей биографии есть этап «хождения во власть»…
— Да, я работал в структурах власти, но прямо чтобы «хождение»… Нет, скорее — участие.
— А почему покинули пост пресс-секретаря губернатора?
— Мне кажется, «как оказались» и «что там видели» — намного интереснее. Хотя… Всему своё время. У меня есть такая теория, которую я сформулировал, кстати, не так давно, так что — эксклюзивно для вас. (Улыбается.) Так вот, всё просто: если человеку какая-то работа даётся легко — это его работа. А если на каком-то поприще ему тяжело, он испытывает дискомфорт, даже если она хорошая, престижная, выгодная — это не его работа. Зачем себя насиловать? Я поэтому всегда старался заниматься тем, что у меня получается и что мне легко. И чтобы скучно не было.
— То есть в коридорах власти было тесно? Или скучно, исходя из озвученной теории?
— Знаете, некоторым вещам я просто не подходил. По формату эта работа не очень соответствовала мне. И часто это волновало, конечно, беспокоило даже. Но я этому времени благодарен. Не то чтобы я чему-то научился, но получил большой, интересный, как бы тривиально ни звучало, опыт.
— Максим, утолите любопытство: откуда корни у фамилии Гуревич?
— «Ты чьих будешь?» (Смеётся.) Всё просто — это давнишняя еврейская фамилия. Есть общество Гуревичей, я вот, к примеру, с известным дизайнером там познакомился. Гурвич, Гурович, Гуревич, Гуровец — это всё одна и та же фамилия, по сути. Корень вот этот, «гур», на древнееврейском означает «лев». Это символично для моей семьи, кстати. У Инги девичья фамилия Леонова: «лео» — лев. Сын Ефим у нас родился под знаком Льва, — всё к одному, в общем.
— Прайд Гуревичей практически.
— Ага, знаете, в своё время, когда задумывал создать какую-то свою компанию, мне казалось, что надо назвать её как-нибудь из серии «студия “Три льва”». Но потом всё-таки пафос такой я оставил при себе.
— А вы Новый год, кстати, где отмечали?
— Дома, как уже не первый год подряд: дома, с ёлкой, очень хорошо. У моей мамы день рождения 31 декабря, мы там у неё наедаемся вкусностей всяких, а потом приходим к себе домой. В этом году вот друг пришел, с ним проговорили до утра. А что?
— Даже странно как-то слышать. Просто ведь тенденция есть — «сваливать» куда-нибудь в жаркие страны, зиму обманывать.
— Я слышал о такой тенденции, но мне про неё ничего не известно. Мне кажется, наоборот, тенденция последних лет — как у нас: быть дома. Точно не идти в клуб, точно не сидеть в ресторане, точно не быть на публике. Наоборот, искать уединения и семейного комфорта.
— А в чём причина, как думаете? «Наелись» публичности?
— Ну, что ценится в жизни, в отношениях между людьми? Ценится естественность. Человек тянется к тому, что естественно: что происходит без потуги, без мишуры, без кривляния. А где мы такими можем быть, как не дома у себя. Я даже в одном журнале каком-то хулиганском прочитал статью, что сейчас самые модные вечеринки — домашние. Не пафосные клубы, которые все в зеркалах, а вот вечеринка дома — это интересно, по-особенному.
— Сами-то практикуете такие хоум-пати?
— Да, кстати. У нас недавно дома прошла такая. Был день рождения, мы позвали друзей и позвали музыкантов домой. Здорово!
— Как никто другой, вы постоянно сталкиваетесь с тем, что принято называть «гламурным»: ведение закрытых мероприятий, Glam Top 20 и всё такое. Расскажите об особенностях гламура по-сибирски.
— Мне очень нравится фраза, которую сказал режиссёр один во время съёмок. Было так. Парень-ведущий говорит: «Вот, у нас в гостях известный красноярский телеведущий такой-то». А ему режиссер отвечает: «Скажи, пожалуйста, просто — «ведущий». А то у нас получается, чем дальше от Москвы — тем телеведущие всё известнее и известнее». Вот, мне кажется, в этой фразе довольно ёмко описано отношение к известности, к гламурности. Я вообще с иронией отношусь к таким статусам. В Красноярске люди же делятся на две категории: кого один раз по телевизору показали и кого — три раза. И считать, что кто-то известнее другого, просто глупо.
— Такое своеобразное отношение к гламуру… А вот рубрика, под маркером которой выйдет это интервью, — «Бомонд». Максим, вы себя причисляете к бомонду?
— Ну нет, конечно нет. Я не очень понимаю, что такое бомонд. Я вот недавно вёл рождественский концерт в Театре оперы и балета. Это такое, на мой взгляд, не гламурное, а классическое, что ли, мероприятие. Волновался, мне было немного сложно вписаться в такой формат. Вы спросили, а я сейчас задумался просто: вот где бомонд-то, в его изначальном понимании. А вот мы, или то, что считается клубной жизнью или ресторанной критикой, или те несколько магазинов, в которых продают брендовую одежду… Как-то язык не поворачивается «бомондом» это всё назвать.
— Максим, сейчас — как бы правильно сказать — модно, что ли, мысли изливать в блогах. Ведёте свой «живой журнал»?
— Нет, не веду. Я как-то выпадаю из этого интернет-сообщества, мне скучно там. Да, я когда завёл аккаунт в «Одноклассниках», больше года, наверное, назад. А по прошествии нескольких месяцев подумал: а зачем, собственно? Что-то есть в этом картонное, несуществующее. И я резко сбавил обороты. А насчёт дневника — всегда завидовал тем, кто его ведёт: потом же можно будет самому это всё прочесть, и будет круто. А мой стиль — ежедневник Moleskine.
— А в ежедневнике всё до минуты расписано? Ну, скажем, «19:00 — подумать о смысле жизни, 19:15 — встреча с тем-то». Насколько ваша жизнь распланирована?
— Необязательно всё так уж фиксировать. Я, кстати, не записал, что у нас встреча с вами состоится — вот и опоздал на полчаса. (Улыбается.) К сожалению, я не очень умею планировать занятость свою. Но в последнее время пытаюсь организовать всё таким образом, чтобы уж полчаса-то свободного времени оставалось на рефлексии, как вы сказали. Это важно — иметь время на себя. Тут вопрос же такой — что для тебя является реальной ценностью? (Задумывается.) Вот фильм посмотрите… а может, любите, как я, — «Старый новый год»?
— Да-а, замечательное кино.
— Ну вот! Фильм-то про это. Там много иронии, так много типажей наших. И круче всех Адамыч, который говорит, что у него всё есть. А его все спрашивают: что ж у тебя есть-то? «Что надо, то и есть» — он им отвечает. «А что надо?» — спрашивают его. «Что есть, то и надо», — отвечает Адамыч. Это такая непробиваемая логика. Вот этот «арбайтен, арбайтен, арбайтен» — давайте-давайте, еще ступень, еще рубль, еще что-то — нельзя так. Наверное, нужно стремиться к богатству, к успеху — так мы устроены, я так устроен. Детям что-то дать — образование или плечо, на которое можно опереться. Но всё-таки иметь возможность покататься с ребенком на лыжах или просто почитать на ночь сказку — намного важнее. Или, сам замечал, просто сделать с ребенком уроки — не нанять репетитора, а потратить свои два часа на это — вот что важно. А какой вопрос-то был? (Смеётся.)
— Ага, маленькое лирическое отступление.
— А-а, как время планирую? Да никак не планирую, поэтому и не разбогател.
— А хочется?
— Я был бы не против, но вот так просто — не хочется.
— А вот, скажем, лампу Аладдина нашли или золотую рыбку поймали: что бы попросили?
— Я анекдот знаю на эту тему. Понятно, про кого его рассказывают, конечно. «Три желания только можешь», — говорит рыбка ему. «Хочу «Астон Мартин», виллу на берегу Атлантического океана, сто миллионов долларов на счёт, жену-красавицу — это первое»... Лампа Аладдина? Не-е, со мной не сработает такая тема. Привык рассчитывать на собственные силы.
— Принципиально. А есть какое-то выражение, характеризующее ваше отношение к жизни?
— Да, наверное, вот это. Оно такое, выработанное годами работы. Когда я его понял, осознал, вернее, — изменилось отношение ко всему, чем занимаюсь. Фраза простая: «Нам не нужно хорошо — нам нужно в четверг». Вы можете сделать любую, даже гениальную работу, но в пятницу она никому не будет уже нужна. Но это не означает, что «нам нужно плохо», понимаете? Главное — вовремя. Если сделать что-то поздно, можно ведь лишиться второго шанса, к сожалению.
— Наверное, не можем не поговорить про всеобщую людскую истерию в рамках экономического кризиса. Вы на себе почувствовали его холодное дыхание?
— Кризиса-то? Да. Мы вот затеваем проект телевизионный, интересный, на мой взгляд, я там как раз этот «криэйтив продюсер». И закрылось финансирование. На самом деле кризис-то глубокий, и нас, мне кажется, ежедневно продолжают обманывать — кормят какой-то «мягкой девальвацией». Что в ней мягкого-то? Или то, что удалось избежать паники. Я вот не думаю, что её избежать удалось. А вообще, у меня два дня назад сломался ноутбук. У него сгорел «южный мост» — красивое, по-моему, название.
— Романтично как...
— Ага, мне даже его показали, мост этот! Ну и вот, я хотел купить бук Apple — и, представляете, он подорожал со вчера на сегодня на десять тысяч рублей! Вот тебе и кризис. Но тут не об этом надо поговорить. Тут другой вопрос — а будет ли работа?
— И будет ли работа?
— Думаю, кризис заставит людей быть более разборчивыми в своих заказах и требованиях, не в смысле самодурства, поймите правильно. Допустим, заказывая рекламную кампанию, сейчас будут чаще искать интересных, неординарных решений, а не просто заходить с мешком денег и говорить: «Сделайте мне красиво». Казалось бы, первое, от чего можно отказаться в напряжённое время, — от рекламы. Но в кризис можно продать, только если ты рекламируешься, причем делаешь это качественно. Дешевые и шаблонные решения — всё это в прошлом. Я думаю, что для меня это позитивный результат.
— А вот, допустим, смоделируем ситуацию: на вашем предприятии сокращение, оптимизация производства, все дела. У вас есть шанс убедить работодателя оставить вас в должности. Почему он должен оставить Максима Гуревича?
— Убедить работодателя, если он принял решение уже, — ход заведомо неправильный. Он же видит ситуацию в целом и, возможно, должен пожертвовать даже ценными кадрами, чтобы спасти свой бизнес или отсрочить крах. Сражаться с тем, что уже решили, — малоэффективное занятие. Может, просто надо самому создавать работу? Знаете, очень многие люди рассуждают по принципу: «вы хотите, чтобы было красиво, — дайте мне бюджет на рекламу, маркетинг, и я — умный и красивый — вам всё сделаю». Нет, не работает это. «Дайте денег — и я разовью вам бизнес» — неправильный подход. Вот если найдешь сам решение, исходя из имеющихся ресурсов, не требуя кучи денег, и получишь эффект от проекта — тебя никто не уволит.
— Разве всё так просто?
— Зачем усложнять? Как раньше было — люди занимались нефтью или лесом, допустим, имели свободные финансы и думали, куда их деть: торговый комплекс, что ли, построить или, там, сеть ресторанов открыть? Люди вкладывались в строительство странных помещений непонятно под что, в которых нет эффективности. Примеров масса в Красноярске, неудобно называть. Сейчас такое закончилось. Нельзя прийти и сказать: «Дайте мне миллион долларов, я знаю, как построить новую сеть ларьков по продаже сигарет».
— Такие чёткие бизнес-теории, как из брошюры а-ля «Твой первый миллион» или что-нибудь в этом роде.
— Не знаю, откуда такое чутьё берётся, я не бизнесмен. Я — креативный продюсер. Хвастовство какое-то получается. (Улыбается.) О, придумал — напишите в подзаголовке: «Конкурент» беседует с самоироничным креативным продюсером. Вот так — да, я согласен.