Владимир Познер в четверг встретился со студентами СФУ и рассказал им о журналистике, о нравах российского ТВ, о коже Путина и о любителях порнухи.
В главный корпус СФУ на горе Владимир Познер приехал в «мерседесе» под «присмотром» машины ГАИ. Сопровождала столичного гостя Ирина Долгушина. Встречала небольшая делегация во главе с первым проректором Владимиром Колмаковым. До начала встречи со студентами журфака остается еще минут 15. Познер и «сопровождающие его лица» заходят в комнату для гостей. Там — чай с плюшками и начало разговора мэтра российского ТВ с красноярцами.
Разговор этот начала Ирина Долгушина, заговорив о том, что при СФУ планируется создать студенческую телестудию, которая, в перспективе, могла бы освещать не только жизнь университета, но и вещать на весь Красноярск, затрагивая проблемы города.
Познер сразу, не дослушав, начинает задавать вопросы. Становится ясно, что он не в восторге от этой идеи. Спрашивает, кто даст деньги на все это, какая будет материальная база. Услышав в ответ расплывчатые слова о неких спонсорах, «помощи власти» и пр., хмурится еще больше. Познер спрашивает, кто именно будет делать это кампусное телевидение — именно студенты телевизионного отделения журфака? Долгушина, видимо, не решившись сообщить, что никакого специального телеотделения на местном журфаке нету (равно как и отдельного журфака вообще), изрекает нечто неопределенное о том, что, мол, будут там и будущие тележурналисты, и радио, и...
Тут Познер, наконец, берет быка за рога и режет правду-матку.
— Я не понимаю, чему учат на журфаках. Я не верю, что можно научить быть журналистом. Практически у нас студенты журфаков знают лингвистику хуже, чем студенты-филологи, историю — хуже, чем студенты истфака. Они ничего не знают! — Тут В.П. широко улыбнулся и даже всплеснул руками. — Я не понимаю, что они там изучают пять лет!
Никто так и не сказал Познеру, что у нас вместо журфака — институт филологии и журналистики, два в одном. Владимир Владимирович продолжил развивать свою мысль и высказался в пользу американской системы, где специализированные журналистские школы заканчивают люди, уже имеющие высшее образование. И какой-то жизненный опыт. «Я считаю, что нельзя брать на журфак после школы».
По словам В.П., именно таких принципов он придерживается в своей школе телевизионного мастерства — туда принимают только уже состоявшихся региональных тележурналистов.
— Они к нам приезжают все с уже наработанной в своих краях репутацией. Они там, у себя, — звезды. И наша первая задача — доказать им, что они никто. — Снова фирменная «американская» улыбка. — Ну, это происходит довольно быстро. Они зачастую вообще не понимают, чем они занимаются, для чего все это. Зачем нужно ставить свет и т.п. Реакция тоже бывает самая разная. Однажды обучение окончилось тем, что человек ушел из профессии. — За столом всплеск ехидного смеха. — Но это хорошо! Я считаю, что это очень важный результат.
Раз уж заговорили о школе журналистики, не могли не вспомнить и о Манане Асламазян. Лицо Познера искажает гримаса. Видно, что нахлынувшие воспоминания ему крайне неприятны. Оказалось, что речь идет о встрече с Путиным. Традиционной ежегодной встрече ВВП с журналистами.
— На таких встречах журналисты всегда делятся на три части. Одни молчат. Другие задают вопросы типа: «Владимир Владимирович, как поживают ваши щенки?» А третьи задают неприятные вопросы. Так вот, мы спросили Путина, который тогда был президентом, про письмо в защиту Асламазян — его ведь подписали две тысячи журналистов, а он на него даже не ответил! Не кажется ли ему, что так вести себя некрасиво?
Тут Познер снова морщится. Говорит медленно, долго подбирая слова.
— Путин — он тонкокожий... Он очень не любит неприятные вопросы. У него сразу желваки начинают играть... И ясно видно было, что этот вопрос ему крайне неприятен. Он очень раздраженно отвечал. Но ничего конкретного и вразумительного мы от него не услышали. Сказал: «Пока я президент — она может в любой момент приехать». Ну, хорошо, а потом, когда он уже не будет президентом? Очень неприятная история.
До встречи со студентами журналисты пили чай с Познером в узком кругу
Чуть позже, однако, на встрече со студентами, Познер всячески избегает прямых нападок на правителя России. Он говорит довольно жесткие вещи о нынешнем режиме. Вспоминает виденную им во Франции забастовку дальнобойщиков, которые блокировали бензоколонки, протестуя против повышения цен на бензин: «Я прекрасно понимал, что, случись такая акция у нас, этих людей просто начали бы избивать». Затрагивает тему президентских выборов: «Ну, мы все прекрасно понимаем, что никакие это не выборы. Это декорация».
При этом В.П. говорит, что при Ельцине Россия стояла на коленях, и всем в мире на ее мнение было наплевать. А при Путине «из-за повышения цен на нефть, но и по другим причинам» — видно, что В.П. не решается произнести это выражение, но спустя несколько мгновений все же произносит: «Россия поднялась с колен». И одобрительно отзывается о мюнхенской речи Путина.
И еще. На прямой вопрос: «Считает ли вы, что убийства Магомеда Евлоева и Анны Политковской — это преступления путинского режима?», Познер отвечает, что он так не считает. Он думает, что Политковской отомстили, — ведь в результате ее публикаций посадили несколько человек. Убийство Евлоева Познер и вовсе обходит молчанием.
Развивая тему свободы, Познер говорит, что ее по-настоящему в России никогда и не было — и не только при советской власти, но и после нее, и до нее. Не было общества, не было гражданского самосознания, не было настоящей свободы. И сейчас ничего этого в России нет.
В аудитории собрались главным образом студенты отделения журналистики. Они, естественно, спрашивали о том, что есть журналистика, для чего она нужна, и что со всем этим делать. Отвечая на подобные вопросы, Познер говорил много и пространно, частично повторяя уже сказанное в беседе с Долгушиной и проректором за чаем с плюшками. В целях экономии места приведем здесь лишь наиболее яркие высказвания В.П.
— Главный вопрос журналистики: «Почему?». Именно этот вопрос мы должны задавать. «Почему происходит то-то и то-то?» И должны настаивать на ответе. Это, вообще, главный человеческий вопрос, его первым задает ребенок родителям. Но рано или поздно родители устают от этих бесконечных вопросов, отвечают «потому!» и сажают ребенка перед телевизором. И чем дальше, тем чаще ребенок, взрослея, будет слышать это «потому!». И журналистов, конечно, никто не любит. Именно потому, что они задают эти, самые главные, вопросы.
— Вы должны быть готовы к компромиссам. Без них не обойтись. Это совершенно нормально. Другое дело, что нужно вовремя заметить ту грань, после которой вы просто теряете себя. Чтобы по утрам, когда будете смотреть на себя в зеркало, не было желания плюнуть в свое отражение.
— Журналистика — это конкурентная среда. Она сродни спорту. Если ты не номер один, то зачем тебе вообще быть в этой профессии?
После последнего заявления вполне закономерно из аудитории последовал вопрос, а считает ли сам В.П. себя номером один, и кто же тогда, по его мнению, все остальные номера? Ответ был одновременно прямым и уклончивым.
— Да, в своей области я, безусловно, номер один. В жанре телевизионного интервью, я абсолютно уверен, мне нет равных. Я это знаю, и мне все равно, что об этом думают другие. Но это не значит, что я самый главный человек на российском ТВ. Нас много — первых номеров. У каждого из нас свой вид спорта. А про тех, кто занимает вторые, третьи и пр. места, я бы не хотел говорить конкретно. Я никогда не осуждаю публично своих коллег. Считаю, что это неприлично.
Ну, и, как это часто бывает, буквально через несколько минут, Познер нарушил продекларированный им принцип, и весьма нелицеприятно отозвался о коллегах, отвечая на вопрос о том, почему он ушел в отставку с поста президента телеакадемии, присуждающей «ТЭФИ».
— Телеакадемия была учреждена в 1994 году группой энтузиастов, которые планировали создать российский аналог «Эми». Само слово «ТЭФИ» — Телевизионный ЭФИр - придумала жена Жени Киселева, Маша Шахова. Я в этот момент работал в США, вел передачу совместно с Филом Донахью. Глубоко убежден, что президентом телеакадемии меня назначили именно потому, что я был где-то далеко и не мог никому мешать.
Конфликт вокруг «ТЭФИ» возник, главным образом, потому, что старое НТВ привыкло получать много призов. Но НТВ изменилось, и новое НТВ перестало получать призы. Они обиделись и сказали, что участвовать не будут. Вслед за ними ушло ТНТ, которое тоже принадлежит «Газпрому», и которое вообще никогда призов никаких не получало. После этого и руководитель канала «Россия» Олег Добродеев, недовольный тем, что большинство призов получил Первый канал, объявил о бойкоте «ТЭФИ».
Я давно уже хотел уйти с поста президента телеакадемии. И решил, что это самый подходящий момент. Михаил Швыдкой, который занял этот пост, куда более склонен к компромиссам, чем я, с ним куда легче договариваться, я думаю, все у него будет хорошо.
В эпилоге — десерт. Юные студентки не могли не спросить мэтра про «Дом-2» и про то, как сия богомерзкая передача, по мнению В.П., духовно разлагает молодежь.
Познер широко улыбнулся. «Вы знаете, я должен сделать признание...» Улыбнулся еще шире. Зал взорвался дружным смехом. Когда все успокоились, В.П. сказал:
— Я думаю, что у человека должен быть выбор. Пусть люди смотрят то, что им хочется. И я думаю, что те, кто говорит о том, как «Дом-2» разлагает общество, сами тайком смотрят порнуху.
Тут опять весь зал захихикал.
Вопрос про творческие планы, конечно, тоже был. Продолжение «Одноэтажной Америки» будет. Про Францию. Снимать будут этим летом, называться будет «Тур де Франс».
— А про Россию?
— Нет.
Дмитрий НИКИТИНСКИЙ