Андрей Агафонов: «Охота на разговорчивого чиновника – это отдельный жанр»

Андрей Агафонов, советник вице-губернатора Красноярского края, а до госслужбы – известный журналист, стал антигероем интернета этим летом после заметки в личном аккаунте «Фейсбука». Не стесняясь в выражениях, он высказал свое мнение о реакции комментаторов на пост фигуриста Алексея Ягудина, который посетил задымленный в результате якутских пожаров Красноярск, но смога не заметил.

Агафонов отреагировал на волну ненависти к Ягудину, назвав высказавшихся «плаксивым сбродом» и другими обидными словами. Затем хейт обрушился на него самого. Последовали десятки публикаций, в том числе в федеральных СМИ, заявление в прокуратуру, разбирательства в мировом суде и штраф. Но это далеко не конец истории. Советник замгубернатора рассказал ДЕЛА, что он собирается делать дальше, а также о причинах интернет-бури, «черном небе» и о том, имеют ли чиновники право голоса в соцсетях. 

– Андрей Юрьевич, все началось с очень эмоционального поста в «Фейсбуке». Если более подробно, что побудило вас к такому резкому высказыванию, какова ваша взвешенная точка зрения на ситуацию?

–  Прежде всего моя взвешенная точка зрения на ситуацию заключается в том, что вся эта история высосана из пальца. Каждый день кто-то что-то пишет в «Фейсбуке», при этом мало кто стесняется в выражениях. Почему столько внимания приковано к одному-единственному посту, где не названо ни одной фамилии, где нет ни одного нецензурного слова? Уже «БиБиСи» сообщает о том, что «чиновник, оскорбивший красноярцев», оштрафован на 5 тысяч рублей. Это реально информационный повод для «БиБиСи?»

По сути: что побудило. Вот есть секта людей, которые каждый день, просыпаясь, проверяют датчики IQ Air и потом в соцсетях делятся друг с другом результатами. Это их личное дело, ну, хобби у людей такое, как говорится, все лучше, чем водку жрать.

Но они друг друга уже разогнали до такой степени, что пытаются свою картину мира сделать всеобщей, пытаются свое отношение к происходящему навязать всем остальным, при этом навязать силой.

И тут им подворачивается Ягудин, который, видите ли, запаха гари не почувствовал. Ну и я не почувствовал, я в тот же день из отпуска вернулся, когда он здесь был. Ожидал почувствовать, потому что город был затянут довольно плотно. Но увы.

Итак, человек, гость города, пишет в «Инстаграме» «Обожаю Красноярск!» и постит фоточку себя на набережной. И его начинают жестко хейтить. Причем жестко хейтить по указке.

И я это читаю и понимаю, что человек в последний раз что-то хорошее написал про Красноярск. Мне это как жителю Красноярска крайне досадно.

Не потому, что я дорожу мнением персонально Ягудина, я вообще не поклонник фигурного катания, просто, как говорится, его пример – другим наука!

Приезжаешь в Красноярск – будь любезен, напиши, что здесь все ужасно, нечем дышать и люди умирают прямо на улицах. Все, кто мне предъявляет, что я не люблю народ, я против народа, я оскорбил красноярцев – ребята, я как раз люблю красноярцев и Красноярск, и мне не нравится, когда город превращают в какое-то пугало.

Поэтому отреагировал так, как отреагировал.

–  Вы сказали, что Ягудина хейтили по указке. Почему у вас такое впечатление сложилось?

–  Даже не знаю. Может быть, потому, что на странице популярного красноярского медиадеятеля красовался призыв пойти и насовать известно чего в панамку «лживому единороссу Ягудину»? С хэштегом «приветм***уягудину». Кстати, этот пост администрация «Фейсбука» не удаляла, и в прокуратуру по поводу этого поста, насколько мне известно, никто не обращался.

И почему Ягудин, кстати, «лживый единоросс»? Он вообще какое отношение имеет к «Единой России»?

–  Честно говоря, не знаю.

–  И я не знаю. Знаю только, что «лживых единороссов» громче всех клеймят люди, которые многие годы работали с «Единой Россией», получали немаленькие деньги за это и вдруг почувствовали себя махатмами ганди.

–  То есть это история политическая?

–  Ну смотрите, вот недавно у нас другая фигуристка побывала, Мишель ди Чикко. Ей, естественно, тут же задают вопрос про грязный воздух Красноярска – то есть определенную репутацию городу уже создали. Она отвечает, что да, мол, воздух не очень, пахнет дымом и топливом, как в американском аэропорту. И вот эту цитату наши народные заступники расхватывают и проворно тащат по соцсетям, как муравьи. А то, что она дальше сказала, им неинтересно, а она сказала следующее:

«По сравнению с Аргентиной центр города напомнил мне уменьшенную версию Буэнос-Айреса. Но когда меня пригласили посетить горнолыжный курорт, мое представление перевернулось. Вид был красивым, а архитектура смотровой площадки уникальна».

Что вам приятнее слышать как жителю города, то, что в нем воздух грязный, или то, что у нас уникальная архитектура, а сам город напоминает Буэнос-Айрес, несмотря на холод?

–  Но ведь воздух действительно грязный. Или вы хотите сказать, что «черное небо» – это миф, придуманный непонятно кем и непонятно зачем?

–  Воздух в Красноярске грязный, как в любом крупном промышленном городе, где к тому же угольные ТЭС. Даже необязательно крупном и промышленном – в Минусинске воздух хуже, это статистика. Просто город в низине и отапливается углем. Но он много где хуже.

Он, само собой, хуже в Норильске, где объем выбросов в десять раз выше, чем в Красноярске. Он хуже в Челябинске, где куча заводов в черте города. Он хуже в Братске, где завод не просто в черте города, он в центре, рядом с рынком. В Братске ты утром просыпаешься, и такое впечатление, что рядом кто-то умер. Там временами небо розовое. Не метафора. Выглядит красиво, пахнет трупом. Это я крупные города называю, есть еще куча небольших городов, где одно какое‑нибудь градообразующее предприятие, и оно десятилетиями отравляет все вокруг. 

С чего, с какой радости все решили, что Красноярск – это самый ужасный город, где самый ужасный воздух, откуда все уезжают?

Зайдите на тот же сайт IQ Air, посмотрите статистику – Красноярск на 1409 месте среди крупных городов по степени загрязненности воздуха. А Россия в целом – на 86-м среди стран. Хуже, чем в России, воздух практически в половине стран Европы, в Японии, США. Это не я утверждаю, это данные IQ Air. Ссылка, как говорится, в описании.

–  Что-то с трудом верится.

–  Все вопросы к швейцарцам.

–  Но «черное небо» существует?

–  «Черное небо» – это красивая легенда. Я вот, когда просыпаюсь, вижу небо иногда белесое или серое, иногда голубое, иногда ярко-синее. А вот черного ни разу не наблюдал. А вы?

–  Хорошо, спрошу иначе. Воздух за последние годы стал хуже?

–  Да. Зимой однозначно хуже. Я не знаю, в чем причина. Может, уголь плохой. Может, машин больше стало. Раньше я ловил запах гари несколько раз за зиму, причем в сильные морозы. Теперь уже в октябре по вечерам явственно пованивает. С другой стороны, могу сказать, что я вообще в Красноярске впервые оказался в 1991 году. И вот тогда воняло так, что с нынешним не сравнить. Но никто ж этого не помнит уже.

Тут еще некая психологическая аберрация – когда я переехал с Ладушки в Николаевку в 2009-м, я первое время наслаждался таким деревенским запахом гари, дров. Машины еще не было, идешь домой с автобуса – снег поскрипывает, собаки лают, и тишина. И трубы дымят. А сейчас смотришь на дымящую трубу и думаешь, сколько же там всякой гадости вылетает. То же самое – раньше видел дымку, думал – ох и туман, до чего красиво. Теперь – опять проклятый смог!

Мы на этом слишком зациклились, мне кажется. Если уж заботиться о своем здоровье, то гораздо важнее не то, чем мы дышим, а то, что мы едим.

Ну, про курильщиков и людей хронически выпивающих можно даже не упоминать, их проблемы атмосферного воздуха по определению волновать не должны. Вода еще очень важна. Вода в Красноярске прекрасная. В Екатеринбурге, например, где я прожил 15 лет, вода воняет тухлым яйцом. Когда приезжаешь после долгого отсутствия, это ошарашивает. А потом вроде как и притерпелся…

–  Жалеете ли о том, что и как сказали, и взяли бы свои слова назад? Нет, скорее так: стали бы вы выражать свою позицию, зная, что за этим последует такая бурная реакция?

–  Так ведь людям нужен повод, он может быть любым. Многих раздражает сам факт моего существования. Поэтому за тем, что и как я говорю, пристально следят некоторые люди.

–  Например?

–  Например, потерпевший по делу (он так и числится в бумагах – потерпевший). Бывший юрист управляющей компании «Кленовый дворик». Может, помните, был большой скандал несколько лет назад с проектом «Большой Вавиловский», когда жильцам двух домов хотели во дворе – в этом самом «Кленовом дворике» – третью высотку воткнуть, а они почему-то не обрадовались? Так вот, проект «Большой Вавиловский» активно пиарил тот самый медиадеятель, который натравил на Ягудина своих подписчиков, а юристом, как я уже сказал, был этот нынешний потерпевший, давно мною забаненный, кстати. Так что как он мог потерпеть от моего поста, большая загадка. Причудливо порой тасуется колода.

–  Вы говорите, что будете доказывать свою правоту в судах. Какого результата ждете, на каком итоге остановитесь? Стоит ли продолжать тратить время и силы?

–  Единственное, чего я хочу добиться, это рассмотрения дела по существу.

Я надеюсь, что у суда второй или третьей инстанции хватит времени и желания вчитаться в материалы этого так называемого расследования, и я гарантирую – если они настоящие юристы, у них волосы на голове дыбом встанут.

От наводящих вопросов прокуратуры, от показаний так называемых свидетелей, часть из которых путает меня с Ягудиным, часть признается, что «публикации не видела», но осуждает. Это трэш, конечно.

–  Многие СМИ особо подчеркивают вашу должность – советник (то, что при этом вы советник не губернатора, а его заместителя, замечают не все). Если не секрет, в какой сфере вы даете советы вице-губернатору?

–  Когда я прочитал трехсотый или пятисотый остроумный комментарий на тему «ну и что такой советник насоветует», мне стало немного грустно.

Советник – это должность, он необязательно что-то советует вообще, его главная задача – выполнять поручения руководства. Чем я и занимаюсь.

Более подробно ответить не могу, потому что это будет нарушением профессиональной этики. Я тут недавно с журналисткой НГС схватился в комментариях, так она сразу отказалась обсуждать своего работодателя, когда об этом зашла речь. И это логично.

–  Имеют ли право на свободу слова в личных аккаунтах люди, облеченные властью? Судя по вашему примеру, последствия не очень, но как должно быть в идеале? Как вы думаете, может ли выводом из этой истории стать появление некоего кодекса для госслужащих, который будет регламентировать их сообщения в соцсетях?

–  Такой Кодекс давно существует, все желающие могут его нагуглить. Согласно Кодексу, единственные темы, которые мне как госслужащему нельзя обсуждать, – это, собственно, госслужба. Как я и сказал, это вполне логично.

На любые темы, не связанные непосредственно с моей работой, я могу рассуждать так же свободно, как и любой другой гражданин.

Вот в прокуратуре мне девочки жаловались, что там все жестче. Нельзя вообще ничего – фото в купальнике, фото с отдыха, какая-нибудь вольная лексика. Потому они на мне и отрываются. Шучу, конечно.

Если вы заметили, охота на разговорчивого чиновника – это давно уже отдельный жанр. Кто-то что-то неосторожно скажет, и тут же взвивается возмущенная общественность – ах, они жируют на наши налоги и позволяют себе так выражаться, совсем обнаглели, а еще очки надел, ну и в таком духе.

Дорогие друзья! В соцсетях мы все – пользователи. Мне нет никакого дела, кто там Вася Пупкин в жизни – менеджер, дизайнер, сталевар или создатель финансовой пирамиды. И я не понимаю, почему Васе Пупкину есть дело до моего места работы. Я вроде бы в постах удостоверением не размахиваю. Вся эта история, еще раз говорю, высосана из пальца.

Госслужащие, мое глубокое убеждение, не только могут, но и должны писать то, что думают.

Ну, если вообще к этому есть какая-то расположенность. Иначе получается немного разбалансированная ситуация – с одной стороны гражданские активисты, которые не стесняясь матерят и оскорбляют все и всех, и никакая прокуратура им не страшна, а с другой – молчаливые зашуганные госслужащие, бюджетники, полицейские, прокурорские, работники крупных корпораций, где тоже личное мнение не слишком поощряется, короче – люди, которым есть что терять. Вот им всем высказываться в соцсетях не рекомендуется или прямо запрещено.

В результате мы имеем весьма искаженную картину мира и умонастроений.

А проще говоря – иногда кажется, что вокруг одни сумасшедшие. К счастью, на самом деле это совершенно не так.

–  Вы собираетесь подавать в суд на красноярские СМИ.

–  Не только на красноярские, я и на «Ленту» собираюсь подать в суд. На все СМИ, где утверждалось, что я «оскорбил красноярцев». Формально, конечно, комментаторы поста Ягудина – красноярцы (да и то, кстати, не все), а по сути – как вы думаете, в миллионном городе Красноярске есть педофилы?

– Конечно, есть.

– Если я напишу, что плохо к ним отношусь, это обидит красноярцев? Ну, эти педофилы – они же жители Красноярска, правильно?

–  Что вы вообще думаете о местной журналистике и есть ли авторы, к мнению которых вы прислушиваетесь или хотя бы относитесь со вниманием?

–  Не хочу, чтобы походило на старческое брюзжание, но на 90 процентов сегодняшняя журналистика (не только красноярская) – это тупая копипаста. Я об этом могу вполне уверенно судить хотя бы по публикациям обо мне. Они даже орфографические ошибки друг у друга списывают.

Так что нет, нету любимых авторов, но это еще и потому, что время авторов в журналистике прошло.

Случаются интересные материалы, интересные расследования, как у того же НГС, но кто там автор – да кому какое дело?

– Быть возмутителем спокойствия, enfant terrible в околожурналистских кругах – это сознательный выбор или «так получилось»? Или это вообще не про вас?

–  Почему только околожурналистских, у многих депутатов, бизнесменов, партийных деятелей от моих постов тоже неплохо пригорает. Они начинают мою фамилию коверкать, это самое обидное вообще, по их мнению, что может быть. И да, конечно, это сознательный выбор. За то и любят.