Валерий Бурда: «Производством заниматься очень утомительно»

В администрациях любых уровней вряд ли найдется человек, который откровенно скажет, что на бизнес ему плевать. Но при этом реальной помощи, по мнению многих бизнесменов, добиться иногда просто невозможно.
Как говорит генеральный директор ювелирного дома «Ремикс» Валерий Бурда: «И вроде виноватых нет, и дело не сделано. Разговаривать не с кем, всем ничего нельзя почему-то. Тебя все вроде понимают, но ничего не получается».

И виноватых нет, и дело не сделано

— В феврале на портале ДЕЛА.ru в рубрике «Впечатления», отвечая на вопрос «Как губернатору повысить качество жизни людей?», вы сказали о том, что главная, в каком-то смысле, обязанность правительства и администрации — создавать условия для продуктивной работы и развития бизнеса. Тогда и качество жизни повысится. Что вы имели в виду, если развернуть этот тезис?

— Мы сейчас в основном все надеемся на то, что страна будет торговать полезными ископаемыми, и на эти деньги мы будем жить. Это такая иждивенческая позиция, но это ведь не может долго продолжаться. Ресурсы углеводородные конечны, а когда у нас совсем своего не будет, никакого производства, в итоге нам и за нефть столько денег платить не станут, они же будут понимать, что за продукты, за хлеб мы все равно будем нефть отдавать. Мы заложники. Так называемая экономическая, продовольственная безопасность будет подорвана.

— Это в масштабах России, а вот если говорит о крае…
Что может сделать наша администрация?

— Вот смотрите, у нас много говорят про содействие, про предпринимательство, но говорят-то много, а вот делают меньше. Даже если вернуться в доперестроечный период, сколько было в крае производств, сколько предприятий работало? А что сейчас?
Мне приходится встречаться с руководителями предприятий, работающих производств очень мало. Поэтому говорить, что от края ничего не зависит, от правительства — это неправильно. Во-первых, большая тема — это протежирование своих производителей. Зачем нам покупать где-то?

— В других регионах, на других рынках?

— Надо покупать на своем. Если брать в масштабе, допустим, любого государства, каждое государство защищает своего производителя. Таможенные сборы и прочее. Почему мы это не можем сделать в крае?

— Такой региональный изоляционизм не приведет к развалу?

— Отстаивать свои позиции надо в рамках закона. Я же не говорю о том, что нужно не пускать кого-то, вагоны арестовывать, еще как-то. Повторю, в рамках закона.
Ну и помогать местным производителям, а то, смешно сказать, я всю жизнь прожил в Красноярске, проработал, но не могу около своего офиса вывеску на пустом месте поставить. Оказывается, все это так сложно, ходил уже к главе района, пытался попасть к начальнику…

— В каком месте вывеску поставить?

— А вот прямо около ювелирного дома «Ремикс», на Перенсона. Есть пустое место, хотелось поставить маленькую вывеску, указатель. Нет, это оказывается не положено.

— А как аргументируют?

— Аргументируют тем, что нужно выходить на конкурс, подавать заявки, все будет рассматриваться, конкуренты будут, компании, которые занимаются рекламой, будут тоже участвовать, ну и заговорили, заболтали так, что даже и не знаешь с какого края подойти.
Мы — местные производители, почему бы нас хотя бы чуть-чуть не поддержать? Почему не пропиарить нас, сказать, да, в Красноярске хорошее предприятие работает, давайте будем смотреть на его работу. Нет, это нельзя.

— Ну а почему? По идее, с каждым же говоришь в администрации, вроде все переживают…

— Все переживают, и никто не переживает. А почему-то по результату получается отсутствие этой заботы. Попытался я пробиться к начальнику управления, который рекламой в городе командует. Мне его секретарь говорит, что не может соединить. Я начал возмущаться, а она отвечает: «Вы еще скажите, что это вы нам зарплату платите». Даже секретарь так разговаривает с генеральным директором компании.

— В каком-то смысле платим.

— Не в каком-то, а в прямом! За налоги содержатся. И таких примеров очень много.

— Почему так получается, в отдельности с каждым человеком говоришь, хоть в районной, хоть в городской, хоть в краевой администрации, каждый вроде за страну переживает, хочет, чтоб было лучше. А потом такие странные действия, часто даже отсутствие здравого смысла.

— Может я уже совсем древний по возрасту.

— А сколько вам?

— Мне уже 60 в этом году будет.

— Ну, какая это древность…

— Я к тому, что раньше хоть можно было пойти в райком КПСС что-то кому-то высказать. Допустим, тебе совсем плохо. Пришел в райком, там, если ты не прав, сказали — иди отсюда, а если прав, то начинали поддерживать. А сейчас приходишь и какая-то мутная стена впереди, вата. И вроде виноватых нет, и дело не сделаешь. Разговаривать не с кем, всем ничего нельзя почему-то. И тебя все вроде понимают, но ничего не получается.

— А в чем причина, по вашему мнению?
Кто-то говорит, что это наш народ не способен к самоорганизации.
Кто-то — о том, что власть коррумпированная и так далее.
В чем причина отсутствия здравого смысла и доброй воли у нас?
Страна ведь богатая, правда? И ресурсами, и людьми, и территорией…

— Потому что у того, кто стоит у руля, нет политической воли, нет желания развить свое производство.

— Не знаю, неужели не понимают?

— Скорее всего, нет желания, больше живут сиюминутными интересами — что-то продали, деньги получили, все.

В производство особо никто и не лезет

— Судя по всему, вы очень жесткий руководитель, который во все вникает сам, все курирует. В «Сетевизоре» вы сказали, что даже на ваш сайт вы заходите каждый день и всех строите.

— Когда корабль плывет, должен командовать один капитан. Я понимаю, что такое демократия, надо выслушать всех, но все равно должна выполняться чья-то одна воля. Того, кто заинтересован. Допустим, идем в гору, если будут командовать три человека, всегда найдется альтернатива, можно так пойти, а можно этак, сегодня послушаем одного, завтра второй говорит: «Нет, мы, наверное, тут не пройдем, давайте возвращаться». Так можно ходить до посинения.

— Вы сейчас говорите о том, что лучше придерживаться какой-то четкой стратегии и путь движения должен быть один?

— Он должен быть обозначен, а все, что ему мешает, необходимо преодолевать.
Нам, к примеру, надо развивать производство, а у нас есть какой-то закон, который вроде справедливость поддерживает, но полностью отметает возможность развития производства.

Я не могу дословно воспроизвести, как говорил Петр Первый, что надо не все делать по инструкции, а еще сообразно с необходимостью. Потому что все написать невозможно, а для того и люди есть, чтобы они видели главную цель, а остальное уже привязывали к этой цели.

У нас в большинстве законов написано в преамбуле правильно, и вроде понятно, что надо идти сюда, а начинаешь соблюдать большинство пунктов, и уже надо идти в обратную сторону.

— Ваш бизнес сильно зависти от дополнительных специальных законов, все-таки золото, драгоценные металлы, это же особая статья еще с советских времен?

— Очень зависит. Сейчас не только нам, а всем предпринимателям, прежде чем что-то сделать полезное, надо 10 раз обдумать и посмотреть, а как это будет с точки зрения налогов, учета. И иногда приходиться даже что-то хорошее не делать, отказываться, потому что будет все это не так истолковано.

— Сейчас на вашем рынке у местных производителей какая доля осталась?

— У местных очень маленькая доля. Мы, допустим, в своих магазинах 25% продаем своей продукции, 75% — чужой. Когда начался кризис, мы немножко свою долю увеличили, и за счет этого нам удалось избежать сокращения производства.
Стали меньше брать чужого и начали активно модели новые делать, у нас где-то до 40% доходило своих изделий, правда, это только в одном магазине.

— Сколько у вас магазинов?

— 6 отделов.

— Что в вашем ювелирном доме является локомотивом, производство?

— Вообще, деньги зарабатывает больше все же не производство. Больше опт, розница, потом уже производство.

— А гордость за что, к чему душа больше лежит, к производству, наверное?

— Просто мы настолько давно им занимаемся, что жалко уже бросать.

— Есть перспектива у региональных ювелирных производителей, как вам кажется? Или все-таки федералы, в конце концов, всех сжуют?

— Нет, дело в том, что в производство-то тоже сильно никто не лезет. И на федеральном уровне производств особо больших тоже нет. Есть Москва, Кострома, Санкт-Петербург, Екатеринбург и, хотя у нас не очень большое производство, среднее, но мы тоже на российском рынке котируемся неплохо. Сейчас производством заниматься очень утомительно, многие стараются привести из-за рубежа изделия. Меньше проблем, привезли, продали и все. Ко мне тут даже один человек как-то подошел: «Дайте потрогать российского производителя».

— Золотого российского производителя!
Вы, когда назвались «Ремикс» и в подстрочнике «ювелирный дом», почему именно так решили себя позиционировать? Ведь в словосочетании «ювелирный дом» есть такое ощуще­ние некой семейной традиции, столетней истории. Вы изначально чем руководст­вовались?

— Ювелирным домом мы назвались не так давно, когда сделали, собственно, сам дом, на Перенсона. А так у нас есть ювелирная фабрика «Ремикс», торговый дом «Ремикс», ювелирный дом «Ремикс», охранное предприятие «Ремикс».

— У вас свое охранное предприятие?

— Да.

— А семья вся включена в ваш бизнес?

— Нет. У меня старший сын работает, младший еще только окончил ВУЗ.

— Какой?

— Плехановскую академию в Москве. Менеджмент, магистр теперь уже.

— Поедет в Сибирь или нет?

— Поедет. Сейчас решается вопрос — заберут в армию или нет. Буквально на днях все решится.

— Никого не подключали, чтобы не забрали?

— Нет, не подключал. Я решил принципиально не подключаться. Думаю, что сейчас служить всего год, не так много. Я служил, лично мне армия очень много дала.

— Что дала?

— Знание жизни, руководить в армии начал. У меня так получилось, что призвали в учебку, полгода учились 25 человек, мы даже не знали свою дальнейшую судьбу, все получили младшего сержанта, а мне дали почему-то сержанта, как-то выделили из этой компании. Потом нас перевели в Новосибирск, полтора года еще учили, и мы вышли офицерами запаса шифровальной службы. В то время не хватало офицеров запаса шифровальной службы, и армия решила, что надо готовить.

— По сути, вы готовились к состоянию запаса?

— Да. И получилось так, что полгода отслужили мы с ребятами вместе, а потом меня над ними поставили замкомвзвода. И когда командир взвода уходил домой, мне приходилось со своей оравой управляться. Был всегда между огнем и наковальней, вроде и друзья все, однако надо сделать так, чтобы меня не сняли, другого поставят — будет плохо. И я за полтора года прошел такую школу управления…

— Я тоже в армии служил. Последние полгода, наверное, лишние были, но первые полгода-год, они полезны просто для того, чтобы понять — какая бывает жизнь на самом деле. Вы за сына переживаете, если вдруг пойдет?

— Ну, а как же? Я только жене говорю: «Ты сильно не переживай, во-первых, он уже довольно взрослый, не 19, уже 22. Во-вторых, прописка-то московская, где-то под Москвой обычно все служат, тоже не так страшно».

Кто знает и умеет, тот делает

— В интервью одному деловому изданию вы сказали, что книги по маркетингу для вас не указ, и что вы до всего доходите сами. Вы чем руководствуетесь, когда принимаете какие-то решения?

— Я не помню, чтобы так говорил. Книги читаю, и по маркетингу читаю, и по управлению читаю, сейчас, может, немножко меньше уже. А вообще всю жизнь читал управленческие книги, и мне это нравится, начинают мозги работают сразу и решаются вопросы.

Но всегда надо соображать самому, книга-то книгой, ее люди пишут. Один может делать, а другой может писать. Меня посади, я не напишу, я могу рассказывать долго. Как мне один мой преподаватель говорил давно: «Кто знает и умеет, тот делает сам, кто знает, но не умеет, тот учит других, а кто не знает и не умеет, тот руководит».

— А часто ошибались, принимая решения?

— Наверное, да, бывало. Может и часто, но я помню, как Ленин говорил, если руководитель только 51% решений принимает правильно, но все своевременно — уже успех обеспечен.

— Кризис заставил быстрее действовать?

— Конечно. До него уже казалось, что вроде как вышли на хорошую дорогу, а сейчас сомнительно. Сейчас мы на упрощенке работаем в производстве, с нового года добавляется социальный налог, а потом еще больше, и я даже не знаю как с произ­водством у нас будет. Для торговли это менее ощутимо, потому что доля зарплаты не высокая, а в производстве зарплата — 50%, у нас же весь труд почти ручной.

— Вы в каком-то смысле понимаете, что как бы дорого сердцу производство не было, может случиться, что придется с ним что-то делать?

— Может быть. Потому что сколько тянуть? Можно и не вытянуть. В Красноярске одно ювелирное производство в кризис закрылось. Серьезные люди, занимались цветами, потом лет 7 назад пришли в ювелирный бизнес.
Сделали нормальное производство, неплохо работало все, но начался кризис, и они его закрыли, говорят:
«Мы видим, что надо делать, знаем, как надо делать, и понимаем все трудности. Эти деньги на цветах лучше зара­ботаем». Быстро решение принимают, а я уже так не могу.

Мы сейчас решили, что тоже сильно развиваться не будем, замрем на какой-то точке и будем поджиматься в затратах, чтобы выйти на какую-то рентабельность после того как налог добавится. Потому что если сейчас добавить его, то это сразу будет минус.

— Вы в городе кого конкурентами себе ощущаете?

— Для производства конкурентов мы не ощущаем, потому что рынок большой, у нас оптовики покупают близлежащие: Кемерово, Иркутск, Новосибирск, Хакассия, Тува. Все они к нам едут, покупают у нас здесь изделия, поэтому для производства проблемы сбыта нет. Вот в рознице в Красноярске борьба. Возьмите, к примеру, «Торговый центр», стоит 8 разных отделов. «Дом быта» — еще больше, на одном месте все 9.

— А если «Планету» ту же взять?

— В «Планету» мы не встаем, там очень дорогая аренда, московская, она практически в 2 раза дороже.

— Зато самое проточное место.

— Там есть отчаянные люди, они стоят, но не радуются.

— Только «Планета» из всех ТРК, насколько я слышал, не снижала ставки аренды в кризис, а потом даже подняла.

— Не отобьется там, мы считали, смотрели, не отобьется. Я на нее поглядываю, но это сложно.

— Вы чувствуете себя представителем Красноярска, когда говорите, что в России «Ремикс» — уже известное имя, известное производство?
Что для вас мера успеха, то, что вы вышли уже за Красноярск, даже в Москве вас знают — это показатель? Или количество денег заработанных?

— Количеством денег уже не меряю. Потому что понимаешь, что много их не надо, Рокфеллером я все равно не буду, и потом у меня нет таких больших потребностей, чтобы много куда-то их тратить. Как жил, так и живу, средне.

— Вас, в общем, почти все устраивает?

— Меня только не устраивают условия работы. Но это опять к вопросу о законах, о влас­ти. Я же прошу не только для себя, прошу за свой коллектив, для людей наших, мы же здесь налоги платим.

Владимир ПЕРЕКОТИЙ
ДЕЛА.ru